Исторический очерк семьи Петкау

«И помни весь путь, которым вел тебя Господь, Бог твой.»

Книга Второззаконие 8 глава 2 стих.

Пишет Людмила Петкау.

Эти слова были сказаны Господом Израильскому народу. А если это сказал Господь, значит это важно для нас, – «Помнить»! К большому сожалению наша память не вечна, умирает человек и всё, что в его памяти уже становиться никому не доступно. Поэтому я решила всю информацию о нашей семье, всё, что узнала от моей бабушки, мамы и дяди Андрея Никель, а также всё, что сохранилось в моей памяти, изложить на бумаге, чтобы все, кому будет интересно, могли прочесть этот исторический очерк. Автор Людмила Петкау.

Наши предки

Екатерина Мартенц с последним мужем
Екатерина Мартенц, моя пробабушка.

Пра-пра дедушка, моей бабушки, Петкау Маргариты Яковлевны, был привезён в люльке в Россию из Голландии. Её мама Мартенц Екатерина, то есть моя пра бабушка родилась в 1859 году. Первый брак Екатерины был с Никель Яков. От этого брака в 1883 году родился сын Яков Никель. Это было на Украине. Первый муж Екатерины умер, когда ребёнку было всего полтора года. В 1889 году Екатерина вышла замуж второй раз за Якова Мартенц. Якову Никель, её старшему сыну было 6 лет. Отчим относился к Якову хорошо, пока не было своих детей. Когда появились свои дети он его отдал учиться столярному делу на 3 года, одному столяру. Ему было тогда 15 лет. Больше он не возвращался домой. Когда Якову исполнилось 26 лет он женился, это было в 1908 году на Украине. У Мартенц Якова и Маргариты родилось четверо детей, старшая из них была дочь Маргарита Мартенц, которая родилась 8 мая 1898 года. Второй муж Екатерины тоже умер.

Пробабушка Екатерина имела ещё одного мужа Гизберхт, с которым жила до смерти. Умерла она у своего старшего сына Якова Никель в 1933 году, в возрасте 74 лет. Когда у Екатерины умер второй муж Яков Мартенц, у неё осталась четверо детей. Она не могла их прокормить сама, поэтому вынуждена была старших детей отдать в наём богатым людям.

Дочь Екатерины, Маргарита Мартенц попала в семью Крон, к очень хорошим богатым людям в служанки. У них был большой дом и большое хозяйство, сад, огород, свои земли, поэтому много было работы. Но у них не было детей, поэтому они взяли себе Маргариту и полюбили её и относились к ней, как к своей родной дочери. Правила в этой семье были очень строгие, также они отличались своей скупостью. Супруги Крон были верующими, – менонитами. Это было на Украине, Донецкая область, Горловский район, село Нью-Ёрк.

Семья Петкау

Петкау Иван и Маргарита с дочерями Аней, Ритой и Нелей. 1929г. Нъю-Ёрк, Украина.

Петкау Иван и Маргарита с дочерями Аней, Ритой и Нелей. 1929г. Нъю-Ёрк, Украина.
Семья Петкау жила через дорогу с семьёй Крон, куда вышла замуж Маргарита Мартенц. Глава семьи Иван Петкау был благовестником, он ездил по колониями проповедывал Евангелие. Специально для этого у него была тройка лошадей и карета, в которой он разъезжал. Кроме этих лошадей были ещё и рабочие лошади, была конюшня, был конюх дядя Петя. Было большое хозяйство, свои земли и пастбища. Был трактор, косилки, веялки и всё, что требовалось для самостоятельного хозяйства. Всё сеяли и выращивали сами. В сезонное время нанимали работников, чтобы всё своевременно убрать. Поэтому всё продукты питания были свои: крупа, мука, масло коровье, масло растительное. Только сахарную свеклу возили на завод и оттуда привозили сахар и патоку. Мясо коптили, делали колбасу ливерную и копчёную. Также, чтобы сохранить мясо, его солили в бочках. Овощи тоже выращивали сами. Яблоки и фрукты сушили, варили разные варенья, также свежие фрукты хранили на чердаке в бочках с зерном. В семье Петкау было двое детей старший сын 1900 года Иван и вторая была дочь Катерина. Она очень любила петь и имела красивый голос. Иван был регентом, в церкви менонитов, играл на многих струнных инструментах. Также Иван учился у учителя Функ, который был старшим братом в церкви.
   Иван и Маргарита полюбили друг друга и в 1919 году вступили в брак. Приёмные родители дали Маргарите приданое, как своей родной дочери. Они были очень привязаны к ней. После бракосочетания Маргарита перешла жить в дом Петкау. У них был большой дом и сад, в котором было много фруктовых деревьев и цветов. Летняя кухня была прямо во дворе. Варили и пекли на свежем воздухе. Посреди двора был глубокий колодец, откуда доставали воду. В молодой семье родились три девочки Аня 1921 года, Рита 1924 года, и Неля 1928 года рождения. Рита тянулась к музыке. Девочки часто бегали через дорогу к дедушке и бабушке Крон, которые с большой любовью их принимали. Позже молодые супруги построили свой дом, по соседству и отделились от родителей. Дом построили из красного кирпича, три комнаты кухня и терасса. Летом кушали на терассе. В одной из комнат на стене висели музыкальные инструменты, куда детям не позволено было заходить. Возле дома был овощной огород, затем цветочный сад, а дальше фруктовый сад. Хозяйство продолжали вести вместе отец и сын Петкау. Жили зажиточно всё имели своё. Весной, когда посевная заканчивалась и появлялись первые всходы, часто дедушка брал с собой девочек, своих внучек и ехал осматривать свои поля. После осмотра он всегда благодарил Бога, стоя на краю поля, затем возвращялись домой. Часто, когда отца не было дома Рита забиралась в его кабинет и настраивала все инстументы на свой лад, затем снова вешала их на место. Отец ругал её за это. Но однажды он увидел такую картину: Рита шла по саду и пела во весь голос, не подозревая, что кто-то видит её. В руках она держала веник и перебирала его своими пальчиками, как будто это были струны. Отцу стало жаль свою девочку и с того момента он стал учить девочек музыке, игре на гитаре, мандолине и балалайке. Рита очень быстро научилась играть. Она играла на гитаре разные вальсы и очень красивые вещи, которым её научил отец, также она умела играть на мандолине и на балалайке. Играла всё подряд на слух, также могла настраивать инструменты. К Рождеству готовились особенно. Пекли всякие пироги, особенно рождественские пряники. Дети учили рождественские стихи и песни, чтобы рассказать их в молитвенном доме возле ёлки. Дома украшали ёлку, под которую ставили свои тарелки в ночь под Рождество. Утром после семейной молитвы дети бежали каждый к своей тарелке и радовались своим подаркам. Это были: туфли, ленточки для волос, шоколадки, дорогие конфеты, которые были только на Рождество. На обед обычно готовили Бобат (курица, начинённая сдобным тестом).
Папа – Иван ходил со своим хором и пели под окнами на Рождество и на Пасху. Это были дни особой радости и торжества. Люди верующие были очень добрые, делали много добрых дел окружающим людям. Каждый хозяин, когда ехал мимо вдовы или сироты всегда делился тем, что было у него в повозке. Особенно на Рождество и на Пасху, всегда помнили о бедных, вдовах и сиротах. А 25 мая, на Ритин день рождения, ей разрешалось сорвать первые красные вишни. Пасхальные дни тоже было большое торжество. Весна, цвели сады, кругом зелёная трава было очень красиво. Девочек наряжали в новые платья, и все шли на пасхальное служение. На пасху красили яйца, пекли куличи и пироги. В посудину типа большой чашки сеяли траву, она вырастала целой шапкой, эти чашки прятали в саду и ложили в них подарки. Утром на Пасху дети бежали в сад и искали каждый свою чашку, в которую пасхальный зайчик положил подарочек. В селе был молитвенный дом, где собирались верующие меннониты. В церкви был хор. Каждое воскресенье шли всей семьёй в молитвенный дом на служение. Зимой часто в доме было прохладно. Топили печи соломой или выбитыми подсолнухами. Девочки спали на шлафбанк, (это такой большой ящик с крышкой) на день он закрывался и служил скамейкой, на которой можно было сидеть.
   На Украине были сильные грозы и часто бывало, что загорался какой-нибудь дом, сарай, дерево или ещё что-нибудь. Люди очень боялись. Когда начиналась сильная гроза, дедушка Иван выходил на крыльцо своего дома и не взирая на сильный проливной дождь вставал на колени и молился живому Богу, Который был силен сохранить. Девочки всё это видели и удивлялись. Однажды в сильную грозу молния поразила одно дерево в саду, сливу, всё остальное Бог хранил. Девочки часто бегали к дедушке во двор. Дедушка был не только очень добрым, но и строгим. Он больше всех любил Риту, которая любила заглядывать в колодец, что было дедушкой строго запрещено, так как это было очень опасно. Однажды дедушка Риту сильно нашлёпал за её непослушание, и она это запомнила на всю жизнь. В семье составлялось недельное меню. В субботу на ужин была пшённая каша и пирог с вишнями, и чай. Рита не любила пшённую кашу. И часто она сидела за столом и слёзы капали в кашу, но отказаться никто не имел права, ели то, что подавалось на стол. По субботам на обед был суп с фасолью. Однажды, когда Рита пошла туда, где стояли трактор, косилки, веялка и всякий сельскохозяйственный инвентарь. Там она лазила до тех пор, пока не зацепилась и не повисла на своём новом красном платье. Она стала кричать, что есть мочи, дедушка пришёл снял её и отшлёпал, что она забрела куда не разрешалось ходить детям. Потом он сочинил сказку, про девочку в красном платье и всякий раз рассказывал её детям. А они просили: «Дедушка, мы уже знаем, про эту девочку, расскажи что-нибудь другое». В 1928 году, летом было наводнение, река Днестр вышла из берегов и затопило все дома, которые были в низине. Дома, которые находились на горе не пострадали. Дедушка, ночью, посадил всех трёх девочек верхом на лошадь и отвёз их на гору. Вода поднялась до окон. Всё испортилось, сахар уплыл. Люди, живущие на горе, приютили всех пострадавших, пока вода не сошла и можно было вновь вернуться в свои жилища. В селе жили дружно помогали друг другу и все были довольны.

Страшные перемены

Но стали просачиваться слухи, что надвигается коллективизация, что будут колхозы, а тех, кто что-то имеет будут раскулачивать, арестовывать и ссылать в Сибирь, затем будет голод. Многие односельчане стали собираться в дорогу, чтобы избежать надвигающихся бедствий. В то время границы были открыты, только требовалось собрать нужные докуметны и получить в Москве разрешение на выезд. Семья Петкау собрала все нужные документы обеих семей, и молодой Иван поехал в Москву за разрешением. Там он получил разрешение на выезд в Бразилию. Семьи стали собираться в дальнюю дорогу. Почти всё продали необходимые вещи упаковали в ящики. Утром должны были двинуться в путь. Но ночью органами власти был арестован Иван Петкау, молодой. В эту же ночь многих в селе арестовали. Это было осенью 1929 года. Утром поднялась суматоха. Отец Ивана настаивал, чтобы все остальные отправились в Бразилию, но Маргарита ехать отказалась. Отец её сильно уговаривал, ради спасения детей, но всё было безрезультатно. Она сказала: «Я не брошу здесь мужа одного». Отец снял свои золотые часы и отдал их Маргарите, сказав: «возьми, они тебе пригодятся». Так отец Ивана уехал со своей женой и незамужней дочерью Катериной в Бразилию, а Маргарита с тремя девочками, ещё была беременная, остались. В спешке по ошибке перепутали ящики и взяли ящик с детскими вещами. Тогда в Бразилию уехали многие односельчане. Расставание было очень тяжёлым, даже трагичным. Они уже знали, что больше никогда не увидятся. Дедушка знал, что их ожидают тяжёлые времена, так как прогнозы были очень мрачные, поэтому сердца разрывались от боли разлуки. А 4 мая 1930 года у Маргариты родились два мальчика – близнецы: Рудик и Ваня. Семья осталась без средств существования и зависила от падаяния верующих и односельчан. Очень много помогала подруга Маргариты, Лиза, вплоть до того, что ходила по дворам села и просила милостыни для семьи, где пятеро детей. Их мужа и отца посадили на три года. Началось то, что люди предсказывали – коллективизация. В семье Маргариты была единственная корова, которую хотели забрать, но какой-то чиновник, который ходил мимо их дома ежедневно и слышал, как кричали дети, вступился за эту семью. Маргарита жила надеждою, что пройдут как-нибудь три года и муж вернётся домой. Но по окончанию срока судимости мужу не разрешили вернуться на Украину, но оставили его на поселении в Архангельске и предложили ему вызвать туда семью.

Жизнь в Архангельске

Зимой 1933 году Маргарита с пятью детями отправилась в далёкий путь в Архангельск. Там была лютая зима. Все дети были легко одеты. Мальчикам было по три года. На вокзале их встретил отец с санками, до деревни нужно было идти 5-6 километров пешком, было очень холодно. Иван Петкау работал столяром на заводе. Сначала он жил на квартире, потом ему дали маленькую комнатку, потом побольше. Он работал один было очень трудно. В церковь никуда не ходили, толи её не было, или боялись. У отца Ивана была такая поговорка: «Попал в волчью стаю, вой по волчьи». Поэтому дети были не научены ни христианским принципам, ни Слову Божьему. Девочки Аня и Рита, что-то помнили с Украины, молились по-немецки, как их когда-то научили. Жили, по-мирски не отличаясь от мира. Конечно, время было очень страшное, друг друга боялись. Девочки пошли в школу, а мальчики в садик. Когда Аня и Рита пришли первый раз в школу они не знали ни одного слова по-русски. В Архангельске был магазин, где было всё, но продавалось за золото. Вот туда Маргарита заложила дедушкины золотые часы и постепенно выбирала продуктами. Кроме того, в этот магазин люди из Америки посылали средства бедным семьям и на эти доллары людям выдавали продукты питания. В Архангельске свирепствовала эпидемия тифа. Все три девочки и сама Маргарита заболели и попали в больницу. Маргарита быстро поправилась, Аня и Рита тоже, а Неля после тифа заболела менингитом и в 1934 году умерла. Для сестрёнок это была трагедия, они не могли этого понять и поверить, что у них нет больше маленькой сестрёнки. Отец работал далеко ходил на работу пешком. Жили очень экономно, покупали самые дешёвые продукты: чечевицу, рыбу – треску и тюленину. Весной посадили огород: картошку, брюкву, репу, морковь и капусту. Был хороший урожай, поэтому на половину следующей зимы овощи были свои.

Новое испытание

Жизнь, как будто бы потихоньку начала налаживаться, детки подросли. Маргарита ожидала пятого ребёнка. 10 марта 1938 года ночью чёрный ворон подъехал и Ивана вновь арестовали. В семье поднялся страшный крик и плачь. Кричали дети, кричала жена: «не отдам мужа», но это не помогло. Осудила тройка на 10 лет по 58 статье, без права переписи. Его обвинили в шпионаже, якобы он передавал какие-то сведения в Бразилию. Сказали, что осуждённого отправили на Дальний восток, но это была ложь. В 1940 году пришёл милиционер, когда один из мальчиков был дома, и сообщил, что Иван Иванович Петкау умер от воспаления лёгких. Но это была очередная ложь. Только в 1990 году мы узнали действительную правду, что его расстреляли ещё 1938 году, сразу после ареста. Маргарита осталась с четырьмя детьми и беременная пятым. Осенью 1938 году родился мальчик Коля, роды были тяжёлые, и ребёнок был слабым. Маргарита шила на дому людям и этим зарабатывала. Но этого было недостаточно, нужно было идти на работу, чтобы прокормить семью, поэтому Колю пришлось отдать в ясли. Ребёнок прожил всего 8 месяцев и умер. От отца из тюрьмы вестей не было, была полная неизвестность. Маргарита пошла на работу: на деревообрабатывающий завод, уборщицей. Там рабочие использовали наждачную бумагу, которая была на материале. Маргарита собирала эти использованные, выброшенные кусочки, вымачивала в воде стирала, красила и потом шила одежду. Ане было уже 16 лет, и она пошла работать в лабораторию завода на 6 часов. Через год Рита пошла работать на 4 часа, учеником слесаря, на тот же завод, семье сразу стало легче жить.

Жизнь в Бразилии

Бразилия. Справа Иван Петкау, слева Катерина с мужем. Первые постройки.
Иван Петкау. 1940 год. Мой прадедушка. Бразилия.

Из Бразилии приходили письма. В начале им было там очень трудно. Их привезли в дремучий лес и сказали: «вот это ваша земля». Пилите лес, выкорчёвываете пни, стройте дома, засевайте поля, разводите скот. Было много трудностей, но они их преодолели. Расчистили площадку построили дом. Екатерина вышла замуж за своего односельчанина и стала носить новую фамилию Бур. У неё был красивый голос, и она всё время пела. В 1940 году в Бразилии умер Иван Петкау от рака. Он был ещё не старый, точно я не знаю, но думаю ему было всего 64-65 лет.

Бразилия. Катерина Петкау-Бур возле своего дома с дочерями.

Семья Бур-Петкау потом построили другой более современный дом. Купили ферму и стали вести своё хозяйство.

Семья Катерины, дети, внуки, правнуки. Бразилия.

Катерина Бур, мамина тётя, родная сестра её отца, всё писала письма из Бразилии на платском языке и посылала их тёте Лизе, бабушкиной подруге в Караганду, а та переводила и присылала маме.

Отечественная война

Рита Петкау, 17 лет. 1941 год. Город Архангельск.

В 1941 году в Советском союзе началась война. Архангельск бомбили. Аня и Рита днём работали, а ночами дежурили на крышах домов. Кругом была война и разруха, валялись осколки и патроны. Однажды мальчики Рудик и Ваня нашли запал от гранаты, принесли его домой и на кухне стали ковырять гвоздём, потом Ваня говорит Рудику: «иди принеси из сарая молоток» Рудик пошёл, а Ваня в этот момент взял и топором ударил в запал из гранаты и он разорвался. Осколок отлетел и ударил ему в глаз. Ваня лежал весь в крови. Маргарита и Рита были в другой комнате выскочили, Маргарита побежала в госпиталь и вызвала скорую. Его увезли в глазную клинику и удалили правый глаз. Гранатой разворотило в доме всю печку.

Рита Петкау в трудармии 18 лет 1942 год. Куйбышевская область.

Потом Ване вставили стеклянный глаз. Когда Ваня поправился его выписали из больницы. На следующий день Рита поехала в глазную клинику, чтобы взять справку. Когда она пришла на то место, где стояла глазная клиника вместо неё была глубокая воронка, ничего не осталось. Ночью в очередной раз немцы бомбили город, и бомба упала прямо в глазную клинику. Говорили, что больных всех успели эвакуировать. Но точно никто не знает. Рита стояла не могла прийти в себя от ужаса. Во время воздушной тревоги вся молодёжь обязана была находиться на своих закреплённых объектах. Одевали противогазы и дежурили на крышах, где стояли ящики с песком на случай тушить фугасные (зажигательные бомбы. Это было очень опасно. Риту однажды чуть не убило, осколок пролетел над самым ухом. Были введены хлебные карточки, на рабочего 800 грамм хлеба, на иждивенца 400 грамм. Чтобы получить паёк нужно было выстоять несколько часов в очереди. Начался голод, люди умирали прямо на улицах. Была опасность, что полученную пайку хлеба по дороге домой могут отобрать. Голодные люди, солдаты набрасывались, особенно на детей и отбирали хлеб. В 1942 году пришли три повестки в трудармию, Маргарите, Ане и Рите, но Маргариту оставили, так как было двое детей, которым было по 11 лет. Ане было 19 лет, Рите 16. Их отправили в трудармию. Со всей Архангельской области набралось 40 человек. Их отправили в Куйбышевскую область. Жили в деревнях у людей, работали на лесоповале. На работу и с работы водили строем. Местные жители всячески унижали, обзывали фашистами. В день давали 400 грамм муки и всё, остальное добывали, кто как мог. Риту спасало то, что она могла точить напильником пилы, ножи и ножницы.

Рита Петкау, 21 год. 1945 год, Куйбышев

Она ходила по дворам и предлагала свои услуги. Люди верили с трудом, что такая худенькая девочка может наточить пилу. А потом убеждались, что она специалист своего дела. Кроме того, могла вязать воротнички, подвесы. В одной деревне жила у людей и учила девочку играть на гитаре, и хозяйка за это её покормит или даст пару картошек. Обуты были в лапти, которые плели из липы, сами мужчины трудармейцы. Давали ватные брюки и фуфайки. Зимы были очень холодные. Было очень холодно и голодно, особенно зимой. Рита в один день обморозила себе лицо и два или три дня не могла ходить на работу. В конце месяца её хотели лишить пайка, но она ходила и плакала, и умаляла все же сжалились. Летом по ночам ходили воровать картошку. Ели крапиву и всякую траву, чтобы утолить голод. Одолевали комары. Были такие слабые, что не могли ходить и собирать ягоды в лесу. Нормы были очень большие, не всегда можно было их выполнить. Тем, кто не выполнял урезали паёк. Иногда им давали селёдку и тогда они её сами не ели, а ходили и меняли на картошку. Зимой часто, бывало, когда бригадир уезжал за продуктами в райцентр на лошади и потом не мог возвратиться из-за бурана и бездорожья, тогда все 40 человек по три, четыре дня ничего не ели. Некоторые не выдерживали и умерли от голода. Однажды, в очередной раз, когда Аня и Рита несколько дней уже ничего не ели и уже приготовились умирать голодной смертью, хозяйка, у которой они жили говорит: «Полезайте на чердак у меня там есть шкура телёнка. Может быть там, что-нибудь на скребёте». Они так и сделали что-то наскребли варили и ели, и выжили.
Осенью в 1944 году их послали копать котлованы под строительство. Жили там в землянках, было очень голодно. Рядом было колхозное поле подсолнухов, которое было уже убрано, но там можно было ещё кое-что насобирать, мелкие подсолнухи. Решили с бригады послать 3 человек за семечками. В их число попала Рита. Колхозный бригадир их засёк, отобрал сумочки с семечками. У Риты было полтора килограмма. Этих троих осудили и дали им по полтора года: по статье 162 пункт Г – государственная кража. Осуждённых послали работать на завод, где выпускали самолёты. Работа была тяжёлая, но зато в помещении и питание было лучше. Кроме того, для изготовления крыльев самолетов закладывалась смесь, в виде теста. Она была вкусная, её ели все, хотя говорили, что она отравленная, но это была неправда. Это была большая поддержка для изголодавшегося организма. Там они проработали полгода. Затем их послали на строительный участок. Рита попала в слесарный цех, подсобной рабочей. Работа была в помещении. Тем, кто хорошо работал давали дополнительные стахановские талоны. На эти талоны давали овсяную кашу и кусочек рыбы. Там Рита сразу поправилась.

Иван Петкау, Ритын брат 1951 год. Архангельск

Там они проработали полгода. Затем потребовались рабочие в стройцех, туда Риту направили подсобной рабочей. Мастером цеха, в котором Рита работала, был Юткин Николай Васильевич. Они познакомились. Шли слухи, что война скоро закончится и их всех отпустят. В мае 1945 году война закончилась и была амнистия, тем, кто был судим за мелкую кражу. Рита попала под амнистию. В августе 1945 года Рита вступила в брак с Юткиным Николаем. Брак был зарегистрирован, но фамилию не разрешили менять. Пока Рита была в заключении, сестру Аню и всех труд армейцев отправили в другое место. Там же находилась ещё другая группа репатриированных рабочих, среди них был молодой человек, Ефремов Михаил бывший лётчик. Они познакомились и вступили в брак. Супруги Ефремовы уехали жить в Татарию, город Лениногорск.
Рита с Николаем жили в пригороде Куйбышева станция Безымянка. У них в 1946 году в ноябре родилась дочь Люда. Всё это время Рита находилась под контролем комендатуры. Однажды ночью пришли сотрудники комендатуры с проверкой документов и заявили, что она не имеет права здесь проживать и дали указание, чтобы она ехала туда, где проживают все немцы, в село Похвистнево. Сколько муж не доказывал, всё было бесполезно. Рите с маленьким ребёнком пришлось уехать. Жили немцы в землянках, было очень холодно ребёнок простыл и заболел и её вместе с матерью положили в больницу в городе Куйбышеве с воспалением лёгких. Всю зиму они пролежали в больнице. Ребёнок был в тяжёлом состоянии. Рита часто плакала, но врач ей сказал: «мамаша не плачьте, ваш ребёнок всё равно не выживет». Пока Рита лежала в больнице они развелись с Николаем Юткиным. Жизнь на расстоянии не получилась. Люда всё же хоть медленно, но стала поправляться. Рита попросила детского врача дать ей справку, что ребёнок нуждается в перемене климата, чтобы уехать к матери в Архангельск. Она получила такую справку и сразу уехала.
Дома её не узнали, настолько она изменилась, худая, измождённая, а когда узнали много было радости. Это было весной в 1948 году. По приезду Рита встала на учёт и пошла на работу. Люду носила в ясли. Рудик и Ваня работали, им было по 18 лет. Люда снова заболела и её одну положили в больницу. Сердце матери разрывалось. Но она быстро поправилась и пошла в садик. Жили все вместе. У Рудика и Вани в комнате стояли тумбочки, где они хранили свои инструменты гаички винтики. Люда была большая шкода. Она очень любила залезать туда, куда нельзя было, ей очень нравилось лазить в этих тумбочках. Тогда ребята ругались, но деваться было некуда. Когда Рита была во вторую смену тогда Рудику или Ване приходилось девочку забирать из садика. Но они очень переживали, что девчата подумают, что это их ребёнок, поэтому делали это неохотно.

Высылка на поселение в посёлок Икса

Ритыны подруги и соседки, 1950 год, посёлок Икса.
Петкау Рита, с детьми: Люда, Саша, Лёня 1954 год. Иска.

В 1949 году зимой Рите вновь пришла повестка явиться в комендатуру. В повестке было написано, что она выселяется в Няньдомский район, посёлок Икса на поселение. Няньдомский район входил в Архангельскую область. Там жили все ссыльные немцы и западные украинцы. Жили в деревянных бараках, каждый имел свою комнату, работали на лесоповале. Зарплату платили, печи топили дровами. По соседству с Ритой жили две западные украинки, она с ними очень дружила. Одну звали Параска, она работала почтальоном, поэтому, каждый день ездила в Няньдом за почтой, а другую, младшую звали Аня. В посёлке был магазин, который работал только вечерами, так как днём все были на работе. В нём продавали всё необходимое для жизни. Кроме того, многие держали коз, свиней, даже коров. Поэтому уже не голодали, было что покушать и во что одеться, в комнатах было тепло. Был садик и ясли все в одном помещении. Люду Рита отдала в садик. Хотя был холодный климат, но он пошёл на пользу ребёнку. В посёлке была школа 4 класса. Учила нас одна учительница. Все сидели в одном классе, и она одновременно вела все 4 класса. В классе было по два человека. Поэтому спрашивала ежедневно. После 4 класса нужно было продолжать свою учёбу в Няньдоме. Те, которые там учились жили в интернате, только на выходной и то не всегда могли приезжать и на каникулы. Также в посёлке была общая баня, которая работала один раз в неделю. Был клуб, где показывали фильмы, бывали танцы по субботам. Возле клуба были разные качели, где можно было покататься. В бараках, в каждой комнате было радио, такая тарелка большая. Я всегда думала, ну кто там говорит, никого нигде не видно. Так что все новости в стране мы знали. В селе была конюшня, где содержали лошадей. На которых совершались все сельхозработы.
Вокруг села были поля, на них сеяли рожь, пшеницу, овёс и ячмень. Также были колхозные поля, где выращивали овощи, капусту, морковь, картофель, брюкву, репу, клубнику. Кроме того, каждый желающий мог посадить себе огород, землю давали. Земля была песчаная, но эти овощи росли хорошо, если положить навоз. Также была ферма, где содержались коровы. Вдалеке от села был курятник. Мама иногда посылала меня туда за яйцами. Природа в этой окрестности была очень красивая. Вокруг посёлка был девственный лес. В лесу было много ягод и грибов. Также было много волков, медведей, лисиц, зайцев. Через посёлок протекала чистая река. Из неё брали воду для питья. Когда река замерзала, детвора каталась на льду. Также катались зимой на лыжах. Летом купались в реке. Правда лето было совсем короткое. Место было очень глухим, вокруг был дремучий лес на сотни километров и болота. Ближайший город был Няньдом 18 километров. Дорога была выложена из брёвен, иначе машина не могла ехать, потому что посёлок был окружён болотами. Зимы были очень холодные и долгие. В мае ещё в лесу лежал снег. Но зато северное сияние, что может сравниться с такой неописуемой красотой. В морозный день, когда начиналось северное сияние все от мала до велика, высыпали на улицу и любовались этим зрелищем. Стояла стена переливающихся красок и цветов, это нельзя передать. Это нужно видеть.
Однажды в наше село приехал профессор, по детским заболеваниям. Мама повела меня к нему. Я часто болела, была очень слабая, даже свою собственную голову не имела сил держать, она свисала на плечо. В садике я всегда просила кашу, у тёти Тамары, без сахара и без масла. Если я увижу, что там масло или сахар значит есть совсем не буду. Часто мама меня кормила насильно, но это результата не давало. Мама постоянно давала мне рыбий жир, также каждый день мне покупала парное коровье молоко, у наших соседей. Молоко я очень любила. Профессор посмотрел и сказал: «мамаша купите козу и поите ребёнка козьим парным молоком, и она окрепнет». Мама говорит: «я же покупаю каждый день для неё молоко». Но он настаивал. Мама тут же купила козу, а доить её не умела и вот мы вместе танцевали возле этой козы. Я действительно много пила козьего молока. И потихоньку стала поправляться. Наша Марта, так звали нашу козу, принесла нам козлёночка. Беленького, кудряшками. Пока было холодно в сарае мы его держали в комнате. Я с ним очень любила играть, он очень высоко мог прыгать. Когда пришла весна и появились проталины, сразу появилась молодая травка. Стали выпускать коз на лужайку возле дома, пока ещё не гоняли в стадо. Поэтому там несколько коз с козлятами паслись прямо возле садика, а мы смотрели на них в окно. В далеке виднелся лес. Борька, так звали козлёнка резвился, а я любовалась на своего любимца. Борька прыгал, прыгал и отдалился от коз в нескольких метрах был овраг, из которого выскочил волк схватил моего Борьку за горло и на утёк в лес. Все козы в рассыпную. Я начала кричать: «помогите, помогите волк схватил нашего Борьку». Один мужчина схватил лопату и побежал, но волка догнать невозможно. Вскоре он скрылся в лесу. Я всю ночь проплакала, так не стало нашего Борьки. Мама работала учётчиком, ей нужно было обходить все бригады косарей и проверять все ли на работе. Однажды переходя от бригады к бригаде косарей, она заблудилась в лесу. Весь день она ходила по лесу и не могла найти дорогу домой. Она поняла, что не может найти обратной дороги, а наступал вечер. Вдруг она уловила журчанье воды и пошла на этот звук, это оказался большой ручей. На песчаном его берегу отпечатались огромные следы медведя. Её охватил ужас и отчаяние. Неужели я должна здесь погибнуть, а мой ребёнок, кто позаботиться о нём. Она вспомнила, как мать ей говорила и наказывала, когда провожала: «Если тебе будет трудно и будет безвыходное положение обращайся к Богу в молитве. Бог Всемогущий, Он поможет». Она подняла руки к небу и стала молиться как могла, плакала, кричала взывала к Богу о помощи. После молитвы немного успокоившись, вдруг она увидела тропинку, которой прежде не видела, и пошла по ней. Когда она прошла определённое расстояние, то вдруг уловила своим слухом, что где-то точат косу. Она шла дальше. И вдруг она уже ясно слышала разговор мужчины и женщины. Эта тропинка привела её на огромный луг, к большому озеру, где муж с женой косили сено. Там было неописуемо красиво. Увидев её, они очень удивились. Мама сказала им, что она заблудилась и ходит уже с утра и не может найти дорогу. Они спросили откуда она и были удивлены, что она прошла 18 километров лесом. Ещё они сказали, что если -бы она немножко отклонилась, то ушла бы в тайгу, где на 200 км ничего нет. Они направили её на дорогу, которая вела в посёлок. По дороге её подобрала машина с лесом. Когда она пришла в посёлок её уже разыскивали и сказали, что она сбежала. Она говорит: «а мой ребёнок в яслях, что я бы его бросила что ли»? Они ей всё равно не поверили, что она заблудилась. Она сказала я не буду больше учётчиком работать, пойду в бригаду и буду косить сено вместе со всеми.

Вечная ссылка

Рита с детьми: Людой и Сашей, 1952 год. Икса.

В начале 1950 года созвали собрание, на котором представители комендатуры объявили всем живущим в посёлке, что они сосланы сюда на вечно. Поэтому не ожидайте, что вы когда-либо выберетесь отсюда. Женитесь и выходите замуж, вы здесь будете жить до смерти, без право выезда. Это было страшным ударом для всех. У многих были разорваны семьи, люди жили надеждой, что скоро всё это кончится и их отпустят. Поднялся плачь и крик, люди потеряли всякую надежду, когда-либо выбраться из этой глуши. После этого в 1950 году Рита вышла замуж за Ивана Бихель. Он был немец и жил со своей мамой в большой комнате в соседнем бараке. Рита перешла к нему. Теперь жили все в одной комнате. Его мать была властная, жестокая женщина, она всем командовала. Все деньги заработанные следовало отдавать ей, даже алименты, которые присылал отец Люды. Летом из Архангельска в гости приехала Ритына мама, посмотрела на всё и сказала: «как ты сюда попала, здесь ты жить не сможешь». Я была очень дикая, когда бабушка приехала я с ней не разговаривала, я её совсем не помнила. Это было для неё тяжело. Мама многое терпела от свекрови, муж не заступался, а во всём поддерживал мать, в конце концов она не выдержала и ушла опять в свою маленькую комнату. 5 декабря 1951 года родился сынок красивый голубоглазый мальчик, его назвали Сашей. После декретного отпуска Рита работала пилоставом, точила пилы и топоры. Её мастерская была в соседней комнате. Весь день она была свободна, а когда рабочие приходили с леса приносили свои пилы и топоры и у неё начиналась работа. К утру должно быть все готово. Бывало, что она всю ночь работала, при керосиновой лампе. Саша часто болел, в селе был только фельдшер. Бывало ночью, когда Саше было совсем плохо мама бежала за ней и тогда я оставалась одна с Сашей больным, умирающим. Тогда я сильно плакала, я очень боялась, что он умрёт. Однажды мама села ужинать и взяла его на руки, ребёнок был совершенно здоровым. Вдруг он закатил глаза и стал умирать. Мама завернула его и побежала с ним, чтобы на машине ехать в Няньдом. Нужно было ехать 18 километров. По дороге из брёвен сильно то не разгонишься. Всё открывала одеяло и посматривала живой он ещё. Не доезжая до города, был уксусный завод. Водитель говорит маме: «Здесь при заводе есть хороший врач может заедем к нему». Мама согласилась. Врач спросил: «что с ребёнком?» Мама сказала, что он был здоров и вдруг стал закатывать глаза. Когда развернули Сашу, он потянулся открыл глаза и улыбнулся. Мама ничего не могла понять. Врач спросил: «может он у вас подавился, вспомните, что у вас было на столе». И мама вспомнила, что был кусочек сала, который исчез. Врач сказал, вот он взял проглотил этот кусочек и подавился, а когда началась тряска в машине этот кусочек проскочил у него и теперь ребёнок совершенно здоров и его жизни ничего не угрожает, можете возвращаться домой и впредь будьте внимательны. Сейчас у него такой возраст, когда он всё тянет в рот.
Мама Сашу отдала в ясли, я ходила в тот же садик, поэтому я там тоже за ним наблюдала. Мне было не интересно в садике, поэтому я часто сбегала домой. Приходила домой, чтобы мама меня не ругала помою полы всё приберу. В конце концов воспитателям это надоело, и они сказали забирайте её пусть она будет дома. Мне не хватала двух месяцев до 7 лет и меня оставили ещё на год. Мама меня забрала весной, и я всё лето была дома хозяйничала. Ходила собирать грибы и ягоды варила маме обед. В обед ходила доить коз, у нас их было уже две и ещё соседскую доила. Это нужно было зайти в загон куда стадо пригоняли на обед, найти свою козу привязать её, подоить, потом отпустить. Я так это и делала. Мы уже жили в другой комнате, большой. У нас под окном мама выкопала ямку, сантиметров 50-60 там была вечная мерзлота. Туда мы ставили молоко, и оно покрывалось тоненьким ледком. Это была северная сторона. 5 марта 1953 года умер Сталин и все в селе облегчённо вздохнули. Мама со своими соседками устроили в этот день праздник. Налепили вареников и праздновали. Однажды я Сашу вела из садика, была весна на реке был ледоход. Стоял грохот от этого. Льдины бились одна о другую в реке было много воды. Я была с подружкой, Людой Харионовской, это была дочь председателя колхоза. Она была старше меня. Мы решили зайти и посмотреть на реку, на ледоход. Пришли на мост, где проезжали машины. Мост не был загорожен. Сашу я поставила посреди моста и сказала ему стоять на месте, а мы с подружкой набрали разных щепок улеглись на мост и смотрели в низ на льдины на бурлящую воду. Вдруг мы услышали, как что-то большое упало в воду.
Я сразу оглянулась Саши на месте не было. Меня объял ужас. В тот же момент мы увидели его с другой стороны моста, его несло быстрым течением в низ по реке. К счастью, в этот момент не было льдин. Он был одет в ватный капюшон и пока он ещё не намок он держался на воде. Мы побежали вперёд вдоль по берегу я влезла в холодную воды пытаясь дотянуться, но дна не было. Подружка моя была сообразительней меня она побежала вперёд, где берег как-то полуостровком входил в реку и течение несло его туда. И когда Сашу занесло к этому островку она схватила его за капюшон и вытащила его. Я вся дрожала от ужаса, который я испытала за эти несколько минут. Мы побрели домой с нас текла вода. На улице был холодный ветер. Ну думаю всё, теперь Саша заболеет. Но он не заболел, всё обошлось, но у меня до сих пор кровь стынет в жилах, когда я вспоминаю этот момент. Он мог утонуть, но Господь помиловал его и нас, наверное, я бы себя никогда не простила. Я его сильно любила, и он был привязан ко мне и называл меня «няня». Он везде был со мной, а мне хотелось побегать с подружками. Тогда мама говорила: «сможешь сбежать от него, иди». Я ему заговаривала зубы показывала куда-нибудь, а сама в этот момент ныряла в ячмень высокий и пряталась там от него. Мама в это время стояла на крыльце и звала его, но он не хотел с ней оставаться. Тогда я кричала: «Саша, смотри чёрная коза», которую мы все боялись. И тогда он бежал к маме, и я могла спокойно уйти. Зимой, для того чтобы набрать воды в реке делали проруби. Лёд был толстым 40-50 сантиметров. И вот однажды два мальчика, наш Саша и ещё такой же его друг пошли к речке. Что они там делали неизвестно, Саша соскользнул в прорубь, но ручками зацепился за край и так висел, пока кто-то из взрослых не достал его оттуда. Тоже жуткая картина! Опять ничего не скажешь, как только Божия милость.
Однажды на 7 ноября, это праздничный день в России, мы дети постарше катались на санках возле барака, где мы жили. Там была крутая гора, а внизу была речка, но лёд на речке был ещё очень тонкий. Мы катались каждый на своих санках, до речки было ещё несколько метров. Потом нам всё надоело. Мы взяли одни большие сани разгонялись, и кто успевал прыгал на них и так ехали друг на друге. В очередной раз сильно разогнали сани, и я прыгнула первая, а все на меня с верху. Сани неслись на большой скорости. Вдруг я почувствовала, что все соскочили с саней, я осталась одна и сани ещё едут и уже возле самого берега я не успела соскочить и сани стремительно съехали с крутого берега по тонкому льду по инерции до противоположного берега и воткнулись в снег. И как только сани остановились лёд сразу проломился под ними. Я встала и сани медленно стали погружаться в воду. Сани были деревянные, поэтому они ещё определённое время могли меня держать. Мама в это время шла за водой. Поднялась паника. Только один мальчик не растерялся и побежал к мосту перебежал на другой берег и помог мне выбраться. Сани потом тоже достали. Господь надлюдал везде за нами, чтобы сохранять нас, хотя мы тогда не знали Его, но милость Бога была над нами. Я везде Сашу водила за собой. Однажды летом я заигралась с подружками и забыла за него. Когда вспомнила стала искать его, но не могла найти. Первое, что мне пришло на ум это речка. Недалеко была речка, его всегда, как магнитом тянуло туда. Я побежала стала звать, но он не отзывался. Все мои подружки тоже стали искать. Кругом была высокая трава. А в одном месте стояли старые косилки плуги заржавелые, заросшие травой. Я стала сильно плакать, просто кричать от отчаяния, вдруг слышу его голос: «няня» я побежала на голос смотрю его белая кудрявая голова среди травы и этих старых плугов. Я схватила его стала его обнимать целовать. Очень обрадовалась.

Неудачное замужество

Петкау Рита с детьми: Люда, Саша, Лёня, 1954 год, Иска.

Рита искала счастья и хотела устроить семью, но опять попытка оказалась не удачной. Всякий раз встречала обман и измену. В 1953 году 1 ноября родился Лёня. С длинными чёрными волосами. Он был спокойным мальчиком, не требовал к себе много внимания. Мне много приходилось нянчить, а мне тоже хотелось погулять. Особенно в выходной день. Мои сверстники всегда придумали какие-нибудь походы на какое-нибудь озеро или ещё в лес на лыжах, тогда я просто удирала из дома на целый день. Потом получала за это. Но в очередной раз делала тоже. Часто мы ходили на колхозные поля воровать клубнику. Переплывём через реку, и мы в клубнике, наедимся. Пока сторож нас заметит и дойдёт до нас мы в воду и назад плывём. Зимой дни были совсем короткие в 4 часа дня было уже темно. Каждый день нужно было вечером идти в магазин. Мама всегда предлагала: «Пойдёшь в магазин или будешь с детьми»? Я очень любила ходить в магазин, но боялась волков, хотя не было случаев, чтобы они бросались на человека. Но они подходили очень близко к баракам, особенно когда люди резали свиней, или ещё какую-нибудь живность и отходы выбрасывали на помойку. Всё конечно сразу замерзало и вот они приходили и грызли эти мёрзлые отходы. А мне нужно было в 10 метрах проходить. Я очень боялась, но всё же шла. Волки рыскали возле сараев, где были козы, козлята. Часто ночами был слышен вой волков, но все к этому привыкли. Однажды мама пошла в лес и отстала от всех. Вдруг она услышала страшный треск сучьев, она посмотрела в ту сторону и увидела медведя. Она очень испугалась выскочила на дорогу и пустилась бежать, он за ней. Тогда она вспомнила, что медведи сильно бояться шума, крика и когда бьёшь в какую-то жестянку. Мама стала кричать, что было мочи. Медведь остановился и не стал её преследовать. Маму потом трясло до самого вечера. У нас дома был большой сундук, на котором мы сидели. Утром всегда была сильная суматоха, потому что перед работой все лесорубы должны были зайти и забрать свои пилы и топоры. И вот в очередной раз мама раздавала рабочим инструменты. Лёня в это время сидел на сундуке. Ёрзал, ёрзал и сполз на пол, а возле сундука стояли наточенные топоры. Мама схватила его и отшлёпала, а потом смотрит, что такое рука в крови. Он своей попой попал на укол топора и поранился, но не так сильно. Мама сама как-то обработала ранку и потом всё зажило. У нас было две козы одну звали Марта и другую Роза. Роза давала много молока. Зимой коз кормили вениками, которые заготовляли летом. Козы очень любят осину. Я помогала маме заготавливать веники, потом их складывали на чердак сарая и давали козам. От этого веника почти ничего не оставалось они всё сгрызали. Топили печь дровами от них был такой аромат в доме. Картошку мама сажала сама, капусту на зиму солила в бочке. Также солила грибы, бруснику тоже заготавливали. Бывало весной, что речка разливалась и вода шла поверх мостов, тогда мы были отрезаны от магазина и от школы. Было несколько дней, когда мы жили прямо в школе не могли попасть домой. Я помню, что очень скучала и даже плакала.
Уже в 1954 году можно было уехать из села, но только по вызову родных. Многие уехали, и мы перешли в другой барак в большую комнату, где когда-то жила моя подружка Ида. Рита написала маме в Лениногорск, чтобы они её вызвали, но получила отказ. Бабушка не была там хозяйкой, поэтому, что тётя Аня сказала, так и будет. Для Риты это был очередной удар. Она пала духом. И искала других путей выбраться из этой глуши. Ещё раз попыталась устроить свою семейную жизнь и была вновь обманута и разочарована. В 1956 году 5 марта родился Вова. Прошло ещё два года заточения и времена поменялись. В 1956 году всем без исключения выдали паспорта и отменили комендатуру. Каждый мог уехать куда и когда захочет. Теперь у Риты встал вопрос куда ехать? Рита берёт отпуск и едет к маме в Татарию в город Лениногорск. Я остаюсь дома с тремя детьми. Вове один год, Лёне 3 года и Саше 5 лет. Кроме этого, было две козы, которых нужно было два раза в день кормить и поить. Также нужно было топить печку и варить кушать себе и детям. Мне было 10 лет, и я с этим прекрасно справлялась. У меня были каникулы, пока мама ездила две недели. Вова забыл маму и стал меня звать мамой. Когда мама вернулась, Саша и Лёня бросились к ней, закричали: «Мама», а Вова отвернулся и побежал ко мне. Как его мама не уговаривала, было бесполезно, он ещё долго не мог вспомнить и звал меня мамой. Ну потом, глядя на нас снова привык к маме.

Перемена места жительства

В Татарии бабушка и тётя Аня согласилась принять нашу семью. Но они не знали о существовании Вовы. Мама им боялась сказать, они узнали, когда мама приехала не с тремя, как они ожидали, а с четырьмя детьми. Мама возвращается продаёт всё, что можно было продать, упаковывает вещи и едет в Татарию. Это было весной в 1957 году. Несколько недель мы жили у тёти Ани. Она уговаривала Риту отдать Вову своим хорошим знакомым, у которых не было детей, но мама не соглашалась. Она на неё кричала и очень ругалась. Говорила: «ты пропадёшь с такой кучей детей, ты что себе думаешь! А эти люди богатые они дадут ему образование». Но мама была не умаляема. Вове был годик. Мы его все любили, он был очень развитый. Я тоже очень переживала. Мне было жаль маму, тётя Аня её оскорбляла и унижала, мама плакала, но всё перенесла. Тетя Аня всё повторяла: «Ты пропадёшь с четырьмя детьми, ты не сможешь их прокормить», но мама не пропала Господь помог, и все дети выросли. Рита устроилась на работу в школу уборщицей, я пошла в школу в 3 класс. Лёня и Вова стали ходить в круглосуточные ясли, а Саша в садик круглосуточный. Через несколько недель купили на этой же улице маленький домик. Там была одна маленькая комнатка и маленькая кухонька, и сени. У Риты было немного денег, но не хватало, и бабушка ей добавила. И наша семья стала жить самостоятельно, как мы свободно вздохнули и были очень рады. Бабушка старалась нам помогать чем только могла, она очень жалела маму. В маленькой комнатке стояли две кровати, одна большая полуторка и подростковая, где я спала. Было два окошка, возле одного стоял стол, напротив кровати стоял сундук. Больше там не было места. Когда мы были с мамой вдвоём, то места хватало, но, когда на выходные приходили мальчики было очень тесно. Двое мальчиков: Вова и Лёня спали с мамой, один в ногах, другой рядом. Саше стелили на сундуке.

Рита с дочерью Людой, 1955 год, Икса.

В кухне было совсем тесно. Был также небольшой огород. Земля в этой местности чернозёмная, очень плодородная. Асфальта на нашей улице не было, поэтому весной и после дождя была ужасная грязь. Дети почти не могли идти по этой грязи, потому что на обувь налипало столько грязи, что не было сил тащить её. В школе мне было трудновато, после сельской школы было непривычно, в одном классе было более 30 человек. В соседях у нас жили чуваши у них были две девочки, одна из них была моя одноклассница. Звали её Валя, она была маленькая ростом, но очень умная, училась на отлично. Я с ними очень сдружилась. Они были православные, в углу их дома были иконы. Я часто к маме приставала и расспрашивала, почему у нас нет икон, и мы не крестимся и вообще, как правильно молиться? Мама мне отвечала, что нужно молиться живому Богу, а не иконам, но внятно ничего не могла мне объяснить.
Я молилась, как она меня научила, но душа моя искала большего, я хотела знать истину, как правильно и кто – нибудь это знает? Я не знаю, почему нас бабушка не учила не рассказывала нам, ведь она то знала истину, думаю, что боялась, а может тётя Аня не разрешала. Всего боялись. В городе было озеро, по выходным мы иногда ходили туда купаться, там же был парк. Летом тётя Аня взяла у себя на работе путёвку для меня в пионерский лагерь. Но я там сильно скучала и сказала больше никуда никогда не поеду из дома. По дому я могла уже всё маме помогать, убирала, ходила в магазин, варила кушать маме к обеду. Водила детей к врачу. Ходила за ними в ясли и в садик. Часто бегала к бабушке, она меня всегда чем-нибудь угощала.

Жизнь бабушки в Татарии

Моя бабушка приехала в Татарию к своей дочери Ане по приглашению. До этого она жила в Архангельске с Рудиком и Ваней. У них были красивые голоса, также они умели играть на гармошке. Часто они пели вместе даже по радио. Жили мирской жизнью, другого они не знали. Бабушка тоже в церковь никуда не ходила, всего боялась после пережитого. Читала и молилась дома. В 1950 году Рудика взяли в армию, а Ваня женился. В то время у Ефремовых, Ани с Михаилом было двое маленьких детей. Они жили в маленьком ветхом домишке в городе Лениногорске, в Татарии. Михаил работал каменщиком и хотел построить новый дом. Аня стала просить бабушку переехать к ним жить, чтобы нянчить детей, она хотела работать. В то время бабушка была уже на пенсии по инвалидности. Она надеялась, что Рудольф придёт из армии и приедет к ней в Татарию, но он не захотел уезжать из Архангельска. Так бабушка жила в семье Ефремовых, вынянчила троих детей, готовила, помогала чем могла. Миша с Аней построили дом и там была отдельная комната для бабушки. Часто её навещали сыновья со своими жёнами. Бабушка очень хорошо и вкусно готовила, особенно она старалась угодить Мише и всё для этого делала. Когда Миша приходил на обед всё было готово, бабушка прислуживала ему, и он её ценил за это. Он был человеком неразговорчивым. Бабушка пекла на Пасху очень вкусные куличи, я всё хотела научиться у неё. Наша тётя Аня до пенсии не умела делать дрождевое тесто, не знала когда нужно сеять помидоры, всем этим заведовала бабушка. Она прожила в семье Ефремовых 35 лет и нянчила своих правнуков. Очень любила бабушка рукодельничать. Много вышивали, вязала. На 85 году жизни с ней стали случаться приступы удушья. Её повезли к врачу. Врач сказал, что у неё сработались лёгкие. Они у неё, как промокательная бумага. Поэтому нужно её беречь от простуды. Если она простынет и будет кашлять её лёгкие просто порвутся. Врач ей выписал порошки. В момент удушья ей нужно было быстро выпить порошок и через несколько минут всё проходило. Так было определённое время. Я посетила её осенью в 1981 году.
Мы много разговаривали. Тётя Аня уже была обращённая и крещённая по вере. Всё изменилось, она стала совершенно другим человеком. В Лениногорске было несколько человек верующих сестёр, которые по воскресеньям собирались и проводили общения. Часто такие общения были у тёти Ани. Дядя Миша разрешал из-за бабушки, она не могла никуда ходить, поэтому она была так рада, когда сёстры приходили, садились вокруг круглого стола и каждый делился словом Божьим, как мог. И пели, много пели. Конечно, их репертуар был очень маленьким, все они были новообращёнными, поэтому пока я там была, тётя Аня усердно учила новые песни. Особенно ей нравилась песня: «О, молитва о, молитва». Бабушка знала, что ей осталось немного, поэтому делала последние наказы. Просила меня приехать на её похороны и взять с собой кого-нибудь из братьев служителей. Обещала всем, кто приедет на похороны будет оплачена дорога. Но приехать нам с Лёней не удалось, была зима, самолёты летали 1-2 раза в неделю. Когда пришла телеграмма, в этот день уже самолёт улетел, а следующий должен лететь только через 4 дня. Поэтому ничего не получилось. 8 февраля 1983 года, ночью бабушка отошла в вечность. Никто этого не видел, когда под утро тётя Аня зашла к ней она уже была холодная. На похороны приехали все дети, кроме моей мамы и все дети Ефремовых, её внуки. Которых она вырастила. Она оставила хороший след для своих детей и внуков.

Духовные перемены

тётя Аня Колпакова, и Аня и Женя Ефремовы.

Но вернёмся в Татарию, город Лениногорск. В 1957 году летом тётя Аня Колпакова (Никель), двоюродная сестра моего дедушки Петкау Ивана, пригласила приехать в гости мою маму и бабушку в город Акмолинск, Казахстан. Она была истинная христианка. Бабушка ей написала, что приехала Рита с кучей детей, живёт в маленьком домике. Часто плачет, ищет истину покой своей душе, а здесь нет верующих, нет церкви, как было на родине. И вот тетя Аня Колпакова захотела помочь ей. Бабушка и мама поехали в Акмолинск. Тётя Аня повела их на богослужение в молитвенный дом евангельских христиан баптистов. Маме очень понравилось. После собрания к ней подошёл Соловьёв Пётр Павлович и пригласил их к себе на обед. Дорогой он беседовал с мамой, она ему рассказала всю свою жизнь без Бога. Он многое ей объяснил, как нужно жить, как молиться и подарил ей маленькое Евангелие на русском языке. Потом он беседовал и с бабушкой и укорял её, как она, могла такое допустить, что её дочь не научена не наставлена в учении Господнем, не знает истины, несмотря на то, что мать её верующая христианка. Потом бабушка поехала в Караганду к своей подруге Лизе, которая ей в трудные годы помогала, а мама с тётей Аней Колпаковой поехали в Ерментау, где жил и трудился её сын Пётр Колпаков. Он тоже был христианин – проповедник. Мама побывала там у верующих и на собрании. Община была небольшая, но главное там проповедовалось Слово Божие, и верующие славили Бога. Тётя Аня Колпакова пригласила маму переехать жить в Ерментау. Мама с радостью согласилась. Когда мама вернулась из отпуска и стала мне рассказывать о собрании, о верующих, о всём что она узнала, я очень обрадовалась. Да ещё Евангелие, самой можно было почитать и узнать, где истина, как молиться, что хочет Бог от человека. Для меня это была большая радость!
Душа моя с раннего детства искала Бога и истину. Пока мама ездила собиралась, тётя Аня с Петей купили в Ерментау на шахте «Социал» хату из пластов, без крыши с земляным полом, помазанным глиной и корову. Дом был из 4 комнат, сарай, два колодца и огромная усадьба, большой огород. Дом стоял на горе, а в низу протекала небольшая речка. В сентябре 1958 году мы приехали в Ерментау. В Татарии мы прожили всего полтора года. Мне сразу все не понравилось. Эти дома без крыш, кругом степь нигде ни одного деревца. Рядом железная дорога, каждые 15 минут идут гружённые поезда, такой грохот. Школа тоже без крыши, всё было не так, я бунтовала до того, что у меня появились вши. Я очень скучала за Лениногорском и была очень недовольна на маму, что она привезла нас в такую глушь. Мама устроилась на работу в ясли и туда же устроила Лёню и Вову, Саша пошёл в садик. Ясли и садик были круглосуточные. Я пошла в школу в 5 класс. Мы стали регулярно посещать богослужения. Петя учил нас новой христианской жизни. Для нас это всё было новое, но мы с мамой этого хотели и искали, поэтому с радостью всему учились, петь, рассказывать стихи, молиться. Дома у нас был свой оркестр. Мама играла на мандолине, я на гитаре, а Петю она научила на балалайке. У Пети правда не было музыкального слуха, но играли и пели. Было здорово! У нас появилось много верующих друзей, таких близких и дорогих. Через дом от нас жила Тётя Шура Боковая со своим мужем Стёпой. У них не было детей, она имела хороший голос и знала много песен и учила нас новым песням. На празднике жатвы в 1958 году мама покаялась. Радость, покой и мир наполнили её душу. С этого дня началась новая жизнь. Через год она приняла крещение по вере. Тогда руководил церковью Николай Михеевич Пчельников, они тоже жили недалеко от нас. Он всегда старался чем-то помочь нашей семье. У него была жена Капиталина Александровна и дочь помладше меня: Эсфирь. Мы звали её Фира. Николай Михеевич и Капиталина Александровна очень красиво пели дуэтом. Их старшая дочь Лия жила и работала в городе Акмолинске, тоже имела красивый голос, играла на гитаре, и сама была очень красивая девушка. Да они и сами жили там до Ерментау.

Лёня 6 лет и Вова 4 года, 1960 год, шахта «Социал».

Однажды Николай Михеевич пришёл к нам, мальчики были дома, а у нас дома пыль до потолка. Он посмотрел и говорит, надо что-то придумать с полом, так не годиться. Давайте застелем пол толью и покрасим и будет лучше. Не будет пыли и можно будет мыть полы. Так и сделали, он помог. Он был хорошим организатором и проповедником, когда он проповедовал люди каялись. Молитвенный дом был по улице Заречной. Среди недели было мало людей, а на воскресенье приезжали люди из близлежащих сёл и деревень, а если праздник или вечеря народа было много. Часто делали вечери любви. Я учила стихи и рассказывала на собрании и пела сама или с мамой. Даже в четверг старалась не пропускать собрания. Я училась во вторую смену. Как только школа заканчивалась бежала на собрание. Кто-то донёс заучу, что я после школы бегу на Богослужение, она стала меня задерживать по четвергам, потом вызвала маму и её воспитывала, но я всё равно хоть с опозданием бежала на собрание. На праздник жатвы обычно приглашали хористов из Акмолинска и тогда было большое торжество стекалось очень много людей. Властям это не нравилось. Зимой, когда мама работала в яслях она оставалась там и на выходные топить печи, чтобы ещё подработать, тогда и дети оставались там с ней. Сашу приводили из садика в субботу, и я из дома тоже шла в ясли. Накормлю всю скотину, напою и иду. Там мама топила титан и всех нас в ванне искупает. Всё перестирает и все ложимся спать в яслях. Утром мама растопит печи и идёт на утреннее собрание, а я остаюсь с детьми и слежу за печами, подбрасываю уголь. Когда мама вернётся из собрания тогда я иду домой и управляюсь со скотиной. Зимой в наших колодцах не было воды. Воду носили с водокачки, если сильный ветер, то половину воды выплещет пока несёшь. Носила два ведра на коромысле. Дом был тёплый и сухой. Стены были очень толстые, но топили почти день и ночь, когда кто-то был дома. Зима была очень лютая, хотя мы жили на севере, но казахстанские зимы с ветрами и буранами с севером не сравнить, где было хоть морозно, то тихо, тихо. А здесь, как задует буран белого света не видно, по несколько дней не выходили на улицу. Благо, что наш дом был на горе и его не заносило, просто обдувало вокруг. А другие дома так заносило, что только одни трубы торчали. Весной в 1959 году в одно из служений пришли представители власти отобрали всю литературу сборники песен и Библии и запретили собираться в этом доме. Верующие стали собираться по домам, кто пригласит туда идём на собрание в разных местах. В нашем доме часто были собрания.

Маме 40 лет, Ерментау.

Жизнь продолжалась, хоть власти пугали, особенно братьев. В этом же 1959 году весной маму уволили с работы по статье и сделали запись в трудовой книжке. Она работала в яслях, и наши дети тоже ходили в эти же ясли. Кто-то увидел, как она молилась с детьми и донесли заведующей. Маму вызвали в райком долго беседовали, предлагали разные развлечения, а потом, когда всё было безуспешно дали указание уволить. Мама осталась без работы. Дома как раз было много работы начались огороды, поэтому она работала дома. Мама рассказала братьям, что её уволили с работы по статье и сделали запись в трудовую книжку. Пчельников Николай Михеевич написал жалобу в область железнодорожному прокурору. И ждали ответа. Дома денег не было даже на хлеб. Мама вела мальчиков из яслей по железнодорожной линии, там другой дороги зимой не было. Вдруг мальчики увидели, что ветер несёт какие-то бумажки, когда мама глянула, это были деньги. Она крикнула: «дети ловите, ловите это же деньги». Это была одна тридцатка и две пятёрки, как раз столько, сколько нужно было на этот момент. И это была компенсация за эти две недели, которые мама не работала. Это было чудо Божье. Ответ на нужду нашей семьи. Слава Богу он всегда заботился о нас. Только по милости Господа мы были обуты, одеты и согреты. Через две недели пришёл ответ на жалобу. «Уволена не законно, восстановить, оплатить за дни, которые гражданка Маргарита Петкау не работала, в связи с увольнением. Незаконную запись в трудовой аннулировать». Маму вызвали, выдали новую трудовую книжку и написали уволена по собственному желанию. И оплатили за две недели, которые она не работала по их вине. Петя Колпаков жил с нами. Работал он столяром в заготзерно. На работу ездил на велосипеде и зимой и летом. Зимой мы жили в двух комнатах. Одна большая комната, там стояли у нас три кровати. На одной спала мама, на другой я и на третьей Петя. Когда на выходные приходили мальчики, Вова спал с мамой, а Саша с Лёней спали на кухне, там стояла подростковая кровать. Поэтому места хватало всем. Летом Петя уходил в соседнюю комнату, там был вход с тёплого коридора, а ещё была комната вход в неё был из холодного коридора, там была у нас летняя кухня. Там мы летом варили и кушали. Ранней весной взялись за огород, он был огромный, нужно было всё вскопать лопатой и посадить. Летом несколько месяцев с нами жила тётя Лиза. Эту женщину приютила тётя Аня Колпакова. Она не знала русского языка, говорила только на немецком (плацком) языке. Как она попала в Казахстан я не знаю. Знаю, что она просила милостыни и пришла к тёте Ане. Она стала её спрашивать, оказалось, что её близкие в Америке и она хочет уехать туда, но ничего не знает, как решить этот вопрос. Тётя Аня взялась помочь ей. Муж тёти Ани был большим чиновником и помог этой женщине с документами, и она могла поехать к своим родным в США. Пока все эти вопросы решались она жила у нас, так как Александр Александрович, муж тёти Ани, не хотел, чтобы она жила в их доме. Тётя Аня хотела, чтобы тётя Лиза помогала маме с детьми, готовила кушать, пока оформляются документы. Она была очень тяжёлым непонятным человеком, поэтому маме радости и помощи от неё было мало, но ради тёти Ани мама согласилась. Она была постоянно чем-то недовольна. Но еду нам готовила, особенно часто делала вареники с творогом. Она у нас прожила почти всё лето. Наконец её документы были готовы, и она могла уехать. Мама устроилась на работу в больницу, санитаркой. Здесь был для неё удобный график по 12 часов. В день, потом в ночь и потом два дня дома. Было время для огорода. Мама очень много работала. Бог давал ей здоровье. Весной купили поросёнка, корова отелилась было своё молоко. Я каждый день ходила на сепаратор. У нас своего не было. Ведро молока нужно было нести через крутую гору. Из обрата делали творог, поили телёнка и поросёнка. Каждую неделю я сбивала масло вручную, это была работёнка не из лёгких. Это было обычно в субботу. После того как масло было готово. Его нужно было вымыть в нескольких водах. В такие дни обычно делали блины на пахте. Мы пекли с мамой по очереди, мама печёт, я ем, потом я пеку она ест. Мальчики тоже любили блинчики, оладьи, всегда просили. Летом с мамой косили сено. Мама меня научила держать косу, и я наравне с мамой косила. Приедем на сенокос: молоко в бутылке в родник, чтобы не прокисло. Еду в балаган. И пошли косить. Приезжали очень рано, пока нет жары. А когда пообедаем ложились вздремнуть и потом до вечера. Домой возвращались в сумерках. А дома ждали малые дети и корова не доеная. А утром нужно было вставать 3:30 утра, подоить корову и её выгнать в стадо, выгоняли коров обычно мальчики по очереди. Всем доставалось.

Саша и Лёня Петкау, 1959 год, шахта «Социал».

Все работали, кто сколько мог. Летом топили кизяками. Поэтому мальчики постоянно собирали на поле кизяки сухие. Чтобы можно было топить печку и варить еду, это была моя ежедневная работа. Также ходили за ягодами, собирали землянику. За лето нужно было два раза мазать весь дом, стены также нужно было белить и крышу мазать, с весны и под осень. Много сажали огурцов помидор и всякой мелочи, всё это нужно было поливать. Каждый день. Огурцы мама заставляла поливать два раза, утром и вечером, капусту тоже. Всё сажали сами и за всем нужен был уход. Много сажали фасоли, потому что любили фасолевый суп, обычно по воскресеньям варили, потому что в воскресенье если у нас было собрание, то всегда были гости. Летом в 1959 году к Пчельниковым приехала их старшая дочь Лия и жила у родителей некоторое время. Она была очень милая девушка и я с ней очень сдружилась. Она научила нас многим новым песням. Потом вся семья уехала снова в Акмолинск. Мы очень сожалели о Николае Михеевиче. После него руководил церковью Климентий Эмельянович. Собирались по домам. Но власти не разрешали собираться без регистрации общины, а регистрировать тоже не хотели. Стращали, вызывали в райком братьев и сестёр некоторых. Писали всякие грязные статьи про верующих. В 1960 году Петя Колпаков женился и ушёл от нас, начал строиться в райцентре, а мы жили на шахте Социал, это в 6 километров от райцентра. Мама ходила пешком, потом стал ходить автобус.
В 1960 году к нам на работу приехали 7 братьев из Молдавии. Они приехали на заработки и искали верующих. Мы очень обрадовались. Все братья поселились в соседнем доме, там была свободная квартира. А брат Николай регент приехал с женой Домникой и поселился у нас. В той комнате, где жил Петя. Он организовал группу певческую и проводил с нами спевки, учил нас новым песням. Меня тоже взяли в эту группу, хотя я ещё была не обращённая, но постоянно ходила на собрание. Спевки проходили у нас в доме поздно вечером, мальчики обычно уже были в своих постелях. Часто утром Вова пел те песни, которые мы вечером учили. Пел очень правильно во весь голос. По воскресеньям мы пели на собрании этой группой. Однажды наш Вова исчез из дома. Мы его везде искали, но не могли найти. Ну я подумала к обеду придёт никуда не денется. Оказывается, он пошёл на остановку автобуса и решил ехать к маме на работу. Приехал в райцентр вышел, а куда идти не знает, пошёл вдоль по центральной улице, дошёл до перекрёстка и не знал куда дальше идти. И тут милиционер заметил, что идёт ребёнок, маленький, один, он его остановил. Стал его спрашивать, он сказал, что идёт к маме на работу, а где мама работает он не знал, не мог объяснить. Тогда он спросил, где он живёт, он сказал, что на шахте, сказал, что приехал автобусом. Тогда милиционер привёл его на остановку дождался автобуса. У кондуктора спросил: «знает ли она, где живёт этот ребёнок, где его нужно высадить», она сказала, что знает. Итак, нашего мальчика привезли домой, после длинного путешествия. Потом кондуктор рассказала маме всю эту историю. Прошло несколько дней Домника копалась в огороде и вот идёт милиционер, подошёл к ней и стал что-то её спрашивать. Вова это увидел и потом спросил: «Тётя Домника, а что вас спрашивал милиционер?», а она говорит: «Он спросил есть у вас дети, которые без взрослых уезжают на автобусе?». А Вова ей говорит: «а какое дело милиционеру до автобуса».
У нас была пара уток и вот эта утка нанесла яиц под плетнём в огороде и села там их высиживать, мы её перенесли в сарай, но она не хотела сидеть в сарае, но шла на своё излюбленное место. Ну мы решили пусть сидит там. Каждое утро она приходила, чтобы поесть и попить и опять шла, и усердно сидела на своих яйцах. Однажды утка прибежала вся растревоженная, что-то кричала я не могла ничего понять. И как будто звала меня. Я пошла к месту, где она сидела и о, ужас все яйца были разбиты и в каждой из них был маленький утёнок. Я не знала, что и подумать, кто мог такое сделать. Это был наш огород, наша усадьба. Чужой не мог зайти, у нас была собака, которая честно охраняла свою территорию. Я стояла и вместе с уткой плакала над этими утятами. Когда стали дома выяснять, Вова сознался, что он разбил все яйца, хотел посмотреть есть ли там утята. Было очень жаль. Утка очень страдала, но на другие яйца она так и не села. Тогда мы взяли и подложили утиные яйца под курицу. Курица их высидела и вырастила.
В одну из суббот мы с мамой помогали Колпаковым мазать стены в новом доме, потом мама пошла на работу в ночь, а я поздно, уже было темно приехала домой на велосипеде. Мальчики уже спали. По субботам нас тётя Ева приглашала всегда в свою баню. Поэтому я быстро подоила корову и стала будить мальчиков, чтобы пойти в баню. Сашу разбудила и Лёню, потом Вову, поднимаю его, а он не встаёт на ноги, а садиться. «Что случилось»? спрашиваю. Саша мне рассказал, что они прыгали с крыши в сено, которое привезли мы с мамой накануне, один воз. И вот они развлекались. Дядя Стёпа сосед увидел, что они прыгают в сено, взял кнут и идёт к ним. Саша с Лёней увидели попрыгали в сено и бежать в низ к речке. А Вова увидел поздно и уже не успел спрыгнуть в сено, а очень его боялся и прыгнул с крыши напротив входной двери, где были камни и сгоряча побежал за мальчишками в заросли к речке и спрятался. Когда все страхи улеглись Саша с Лёней вышли из своего убежища, а Вовы не было видно, они стали его искать, потом звать. Он откликнулся они пришли к нему, но он не мог встать на ноги, мог ползти на четвереньках. Так они помогли ему добраться домой. Ему был четвёртый год, и он всегда был толстенький. Я очень расстроилась. Взяла его на спину и потащила в баню. Через высокую гору. Сейчас я ума не приложу, как 13-летняя худенькая девочка могла носить такие тяжести. Искупала их, сама помылась и вернулись домой. Утром в воскресенье пришла мама с ночной смены, когда услышала эту историю очень расстроилась. Она боялась, что он никогда не сможет ходить. Потом стали приходить люди на собрание. Одна старушка ощупала Вовины ножки, пяточки и сказала, все кости целы, сильный ушиб пяток. Нужно каждый день парить в парном молоке и все пройдёт. Так наш Вова передвигался на четвереньках несколько недель. Потом всё наладилось.
В одну из суббот мама пошла на собрание, а я осталась дома убирать, мыла полы. Вдруг кто-то из ребят крикнул пожар. Я выскочила, а у нас в холодном сарае полыхает огонь. Там была стенка из плетня в которой была сделана дырка, специально, чтобы брать сено. И вот там был сложен один воз сена и это сено загорелось, естественно загорелся и плетень мы за вёдра и побежали к речке за водой. Наш дом был на горе, поэтому все сразу увидели и люди бежали все с вёдрами и выстроились в шеренгу и передавали вёдра с водой и заливали пламя. Быстро потушили. Кроме сена ничего не пострадало. Пожар кончился все разошлись, пришла мама из собрания стали выяснять, как загорелось сено. Вовы нигде не было. Стали искать, было ясно, что это он поджог. Нашли его в яме, где брали глину, он там сидел и дрожал. Мама позвала его, он расплакался, он сам сильно испугался. Мама спросила: «Зачем же ты это сделал», он ответил: «Я хотел посмотреть, как будет гореть». Мама долго беседовала с ним, но не наказывала. У нас за железной дорогой был большой котлован, и он был заполнен водой. Детвора там купались, с одной стороны, было не глубоко, но были места очень глубокие. Наши мальчишки тоже там купались. Однажды мой одноклассник, Вася Боковой, привёл Вову домой. Говорит: «возьми своего братика, он чуть не утонул». Все купались резвились. Он нырнул туда, где глубоко, потом вынырнул, потом опять погрузился в воду. Я жду, а его нет. Тогда я нырнул, он лежал уже на дне. Я схватил его и вытащил, и откачал его, короче спас его от смерти». Это была великая милость Божия.
Однажды мама с соседкой тётей Лизой собрались в лес за смородиной, Вова, как всегда, хотел идти с мамой. Мама заперла его в доме, а сама пошла. Он страшно орал. Я была во дворе. Потом всё успокоилось, думаю, ну парень смирился и успокоился. Прошло ещё некоторое время я решила посмотреть, что же он там делает. Захожу, а его нет, я туда, сюда, нет его. А у нас на кухне было выставлено одно стекло, он вылез в это окно и убежал вслед за мамой и догнал их уже далеко, возвращаться не было смысла. А был он одет в майку и трусы, босиком. А в лесу каморы, сучья. Тётя Лиза дала ему свои чулки, что-то ещё ему одели, так он целый день бродил с ними по лесу. Пришёл весь исцарапанный, уставший. Наверное пожалел. Дома было много работы. Много было птицы, гуси, куры, утки. Огромный огород. Я помогала маме, чем могла. Мальчики тоже уже немного помогали.
Мама работала в больнице и многим больным свидетельствовала о Божьей любви, она не могла молчать, потому что сердце её было переполнено. Это дошло до главного врача. Он её вызвал и сказал, зачем вы проповедуете больным, это делать нельзя, пойдёте работать в прачечную. А там нужно было работать каждый день с утра до вечера, а когда дома что делать? Заведующая инфекционным отделением знала маму и когда узнала пошла и стала просить главного врача, чтобы он перевёл её в инфекционное отделение. Он, скрипя сердцем согласился. Там работали сутками. Сутки работать, а трое дома. Кроме того, давали спец молоко и зарплата была больше. Однажды в их отделение поступила мать с маленьким ребёнком. Ребёнок имел какое-то инфекционное заболевание, но сама мать была в ужасном состоянии. Она плакала, ломала руки и хотела покончить жизнь самоубийством и искала подходящего момента, чтобы сделать это. Мама заступила на смену. Она увидела состояние этой несчастной души. Оказывается, от неё ушёл муж и она, как ей казалось, находиться в безвыходном положении. Мама стала молиться и беседовать с ней. Стала рассказывать ей о своей жизни, вместе с ней молиться, чтобы Бог утешил её, читать ей Евангелие. Она немного успокоилась. У неё был хороший мальчик. Он стал поправляться. Мама ей приносила еду из дома, помогала чем могла. И женщина успокоилась, обрела надежду, захотела жить ради этого маленького мальчика, который так в ней нуждался. Фамилия этой женщины было Спичкина.
Саша пошёл в первый класс. Со школы мы шли вместе, особенно, когда были холода и бураны. Однажды разыгрался сильный буран, а нам нужно было идти против ветра. Шли в основном боком, чтобы снег не бил в лицо. Прошли пол дороги Саша сел и не может больше идти. Сел и сидит. Что делать, я его не могла поднять. У меня своя сумка с книгами, его портфель, помочь было тоже некому. Тогда я его тащила войлоком, с передышками. Кое- как дотащила. Он весь замёрз, руки и ноги вообще не чувствовал. Я-то шевелилась, а он без движения. Я побежала принесла таз снега и начала его растирать снегом. Сначала он не чувствовал ни рук ног, а потом я тёрла до тех пор, пока он стал чувствовать свои конечности, они стали отходить, а это очень больно. Дома никого не было мама на работе, холодина. Быстро растопила печку, согрела чаю отпоила его, укрыла его тепло, и он заснул. Слава Богу всё обошлось. Однажды был сильный буран, но я решила всё же пойти в школу. И вот я иду, иду и чувствую по времени я уже должна прийти к школе, но школы нет. Всё вокруг метёт ничего не видно, где я нахожусь, я в одну сторону в другую. Здесь по идее должна быть почта, или пекарня, клуб, магазин, ничего нет. Я иду дальше и вдруг натыкаюсь на цистерну с бензином, это было примерно 500 метров от школы в степь, дальше уже ничего не было. Если бы я немножко отклонилась и прошла мимо этих цистерн я бы попала в степь, и навряд ли смогла бы найти дорогу. Я повернулась на 180 градусов и пошла назад, и пришла в школу. Я очень испугалась, но я уже понимала, что это Божия защита. Поблагодарила Господа. Поэтому все рабочие с шахты в райцентр ходили по железнодорожной линии, там уже не заблудишься, но зато другая опасность, когда сильный ветер тогда можно не услышать поезда.
Однажды мама возвращалась домой с работы, это было летом. Была луна, поэтому было видно. Впереди ей нужно пройти через железнодорожный мост, очень опасное место. Там часто встречали и насиловали женщин и девчат. И вот она видит мужчину на железнодорожном мосту, но он стоит к ней боком и пока не видит её. Насыпь очень высокая. Бежать? Куда? Внизу огороды, растёт картошка, высокая ботва. Мама ложится на насыпь и скатывается кубарем вниз и ползком ползёт в картошку. Он услышал шорох и бежит на звук, но её не видит. Она лежит и молиться, чтобы Бог скрыл её. Налетела тучка и закрыла луну. Стало совсем темно, и мама заползла в глубь огорода. Он её не видит, а она его видит и в руках у него нож. Прошло некоторое время он постоял подождал, выругался и пошёл в обратном направлении. Мама вылезла из своего укрытия и уже низами, не поднимаясь на железнодорожную линию пошла домой. Накануне на этом же мосту мужчина напал на соседскую девочку, она тоже шла с работы. Она стала кричать, звать на помощь, к счастью, недалеко оказался путиобходчик, он закричал на него, и он бросил её и убежал. Я всегда сильно переживала за маму, когда она шла на работу. Зимой мама всегда одевала пальто, потом на верх плащ непродуваемый, на голову мужская шапка-ушанка, поверх ещё платок, на ногах валенки. Были такие ветра, что валенки продувает. Валенки должны быть подшитые, потому что не подшитые валенки холодные. Поэтому, покупали валенки и сразу же их подшивали. Платки были суконные, толстые. На окнах были двойные рамы, обычно весной рамы изнутри дома выставляли, а на зиму опять вставляли.
Каждую осень мы резали поросёнка. И тогда на зиму у нас было своё мясо, сало и смалец. Мы, конечно, зимой не могли покупать сливочное масло, иногда покупали маргарин, а в основном мы хлеб мазали смальцем и солили с верху, было очень вкусно. Делали котлеты, иногда мама разрешала сделать пельмени, тогда это был праздник. Часто покупали в магазине повидло в больших железных банках 9 килограмм. Тогда тоже могли мазать на хлеб и кушать с молоком или чаем, когда зимой не было молока. Когда рождался телёнок, то его брали на несколько недель в дом. Потому что в сарае ещё было холодно, поэтому было весело, дети, маленький телёнок, бывало, ещё и маленький поросёнок всё это вместе создавало такую сельскую атмосферу. И это было в каждом доме. Весной и летом, когда не было уже мяса, часто резали курицу или цыплёнка. А осенью, когда подрастали гуси и утки, тогда их резали на мясо. Это была моя работа, которую я страшно не любила, ощипывать молодую птицу, там нужно было выбирать все пеньки. Мама идёт на работу и скажет: «приготовишь жаркое из гуся». Рубили птицу обычно мальчики, когда подросли. Но никто не любил это делать, очень жалко было. Триста метров от нашего дома проходила железнодорожная линия. Это была большая опасность для маленьких детей и для скотины, которая часто забиралась на верх и потом попадала под колёса поезда. Однажды наш телёнок попал под поезд. Потом его пришлось прирезать, мясо попытались продать на рынке, но был будний день на базаре было мало людей, да и мясо с телёнка, одни кости. Так почти ничего не продали. Тогда мама посолила его в бочке, и мы сами его съели. Тёлочку было очень жаль. В один из летних дней Саша приходит со слезами, а у него из пятки торчит ржавая проволока. Она была не глубоко, но прошла через всю пятку и торчала с другой стороны. Мамы не было дома. Что делать? На шахте у нас не было ни врача, ни медпункта. А в райцентр ехать 6 километров. Проволоку нужно было вытащить из пятки, но как. Если её вытащить, ржавчина может попасть в кровь. Я взяла кухонный нож, обтёрла его одеколоном. Пятку помыла и стала резать ему сверху, чтобы открыть эту проволоку, когда сделала надрез, тогда просто изо всей силы рванула проволоку и вытащила её. Получилась ранка рваная. Потом я стала давить, чтобы кровь сошла, и зараза не пошла в кровь. Саша орал, что есть мочи, было очень больно, но другого выхода не было, я тоже плакала от своего бессилия и знала, что всякое промедление может плохо кончиться. Потом положила лист подорожника, пятку забинтовала и уложила его, ногу задрала в верх. Вскоре всё зажило.
У меня была подружка одноклассница, татарка Люба Чанышева, мы с ней любили вечерами посидеть поговорить, мне хотелось просто вырваться из дома. Бесконечные дела надоедали. Однажды я очень долго там засиделась, и мама пришла искать меня. Я очень испугалась, мама пришла с хворостиной и несмотря на то, что мне было 14 лет высекла меня. После этого я больше нигде никогда не засиживалась. Подружка моя уехала в город и поступила в кооперативный техникум, а я была дома у меня не было возможности учиться. Тем временем я закончила семилетку. Хотела куда-нибудь поступать учиться, но мама сказала: «Ты не сможешь жить на стипендию, а я деньгами тебе не смогу помогать». Так я осталась дома. Несколько месяцев работала в больнице убирала, но мама потом уволила меня и сказала: «Ты нужна дома, дома с тебя больше толку». Так я была дома нянчила детей управлялась с хозяйством. Лето 1962 года было очень дождливое, всё в огороде вымокло. Речка, которая протекала в низу вышла из берегов и всё, что было посажено в низу в огороде, просто снесло. Наш дом без крыши, сколько мы его не мазали, покосился и немного обвалился. Нужно было думать о другом доме. Мама часто ночами не могла спать из-за этого, много думала, что можно предпринять, конечно, молилась, чтобы Бог усмотрел, какой-то выход.

Новый дом

Саша, Лёня и Вова Петкау, 1963 год.

На нашей же улице жил брат по вере Эдуард Иванович, немец. У него был дом новый, который он сам построил. Дом был на два хозяина. Во второй половине жила его дочь с зятем и сыном. Зять был начальником, и его перевели по работе в другой город. Эта половина пустовала. Эдуард Иванович предложил маме купить это жильё в рассрочку. Мама с радостью согласилась. Этот дом был добротный под крышей, с деревянными полами, три комнаты и тёплый сарай. Во дворе колодец и большой огород. Мама тогда работала уже в ДЕПО, зарплата там была побольше. Всю зиму не приносила мама зарплату домой, а заносила и сразу отдавала её хозяину дома. А мы жили на те деньги, которые выручали от продажи яиц и молока. Торговали всем, что было своё. Не покупали ничего, кроме самого необходимого.
8 февраля 1963 года я обратилась к Господу, получила прощение грехов и неописуемую радость. Мир и покой наполнили мою душу. Началась новая жизнь. Это случилась у Колпаковых, когда они жили ещё во времянке, в воскресенье вечером. Там собрались несколько человек и читали духовную книгу и беседовали. У меня на душе было очень тяжело. Я знала, что должна покаяться, но, когда и как. Я ждала и молилась Господу, чтобы Он коснулся меня Своим Духом. И вот когда стали молиться в заключении этого общения на меня сошла какая-то сила и я стала молиться, просить у Бога прощения. И в тот же миг получила мир и прощение грехов, и радость, которой нельзя передать человеческими словами. Всю ту ночь я не могла спать от радости. И хотя после я много ошибалась и согрешала, но всякий раз приходила к Богу за прощением, и Он прощал меня по верному Своему обещанию. Было очень трудно, много было искушений, но Бог держал меня.
Весной 1963 году мы перешли в новый дом. Как мы радовались и благодарили Бога. Мама сложила парник для огурцов, Эдуард Иванович дал нам конского навоза, и мы очень рано посадили огурцы в парники. Днём они у меня были под стеклом, а на ночь я их укрывала. Поэтому очень рано у нас появились огурцы, но мы их не ели, а всё продавали. Я их мало солила и возила к поезду и продавала. Мама каждую смену в ДЕПО носила кислое молоко и там своим сотрудницам продавала. Это было тяжело. Идти пешком и ещё нести две банки двух литровых молока. Собирали каждую копеечку. Также у нас была тёлка стельная мы её весной продали и рассчитались за дом. Эдуард Иванович с тётей Евой очень много нам помогали. У них была своя лошадь бывало, что у нас рядом были сенокосы. И тогда мы вместе ехали с ним. А когда, бывало, в другом месте, то мы с мамой ехали на велосипеде. Я везла маму. Она не умела ездить и никак не могла научиться. Однажды вовремя сенокоса у мамы появились нарывы на ногах и ей нельзя было мочить ноги. Тогда я сама косила, сколько могла. Там, где я косила, косил какой-то колхоз на тракторе.

Мама на бакче, 1962 год, шахта «Социал».

Там работали двое молодых ребят. Они увидели меня, что я одна очень удивились. Стали расспрашивать, я сказала. Что мама заболела. А больше некому. Они пожалели меня и когда стали собирать колхозное сено, то притащили мне несколько волокуш трактором, а это не мало. Я им так была благодарна. Порядочные ребята оказались. Бог хранил меня. У нас была корова, каждый год мы держали поросёнка, гуси, куры, утки. Работы хватало всем. Однажды к нам в гости приезжала бабушка. Было много радости. Каждое утро Вова просился с ней полежать, и она разрешала. Я тогда работала в заготзерно смена у меня заканчивалась в час ночи, и я на велосипеде ехала домой. Бабушка очень удивлялась, как я не боюсь, но я, конечно, боялась, но другой работы не было. Хуже, когда надо было идти в третью смену к часу ночи, это было мучительно. Мы жили на шахте «Социал», – 6 километров от районного центра и ходили на работу пешком, я летом ездила на велосипеде, немного позже уже ходили автобусы.

Ваня, Аня, Рудольф Петкау, Женя, Зина и Саша Ефремовы, 1983 год, Лениногорск.

Мама работала в Депо оптирщицей. Эта была работа очень грязная, соляркой мыли тепловозы изнутри. У мамы появились какие-то пятна по всему телу, они сильно чесались. Она пошла к врачу, и врач сказал, что это от солярки, ваша кожа не переносит мазут и солярку. Они то исчезали, то снова появлялись. Эта работа маму устраивала, зарплата была хорошая, давали спец молоко, бесплатный железнодорожный билет для всей семьи, раз в год и провезёнки. Один раз в месяц можно было съездить в Акмолинск по этой провезёнке. Маму перевели в столярку сторожем. Нужно было прийти к концу рабочего дня и быть там до утра. Также в её обязанности входило убрать в столярке, подмести вынести все стружки. Я несколько ночей дежурила за маму. Закрылась в столярке и спала до утра. Ночью страшновато. Один из мужчин, работник столярки, немец, влюбился в мою маму и преследовал её. Однажды он пришёл ночью в столярку и приставал к маме. Она испугалась и убежала к Пете Колпакому, он жил там недалеко. И он пошёл дежурить за маму. После этого мама ушла с этой работы.

Нашлись братья

Никкель Андрей в семье Ефремовых, Лениногорск, 1963 год.

В одном из своих писем бабушка нам написала из Татарии, что нашлись два её племянника, в Караганде, Никель Яков и Андрей, о существовании которых она не знала. Это сыновья её брата старшего Якова Никель, который был у её матери от первого брака. Это была большая радость. Андрей Никель сразу захотел посетить свою единственную тётю, о существовании которой они не знали. Это была удивительная встреча. После этого знакомства Яков и Андрей захотели познакомиться со своей двоюродной сестрой и приехали к нам в Ерментау. После мы ездили к ним часто, и они у нас бывали. Дядя Яша, он был классным столяром, привёз нам этажерку в разобранном виде. У нас он её собрал и склеял.

Никкель Яков с детьми, Мария, Андрей, Яша и Катя,1973 год, Токмак.

Это было украшение. Всё красиво выточено, аккуратно и покрыто лаком. Наверно она до сих пор стоит в Ермантау. Дядя Яша делал очень красивую мебель. Они были верующими. Это действительно стали наши родные. Они много маме помогали. У дяди Яши было 4 детей: Мария, Андрей, Яша и Катя. Его жену звали тётя Зина, но она умерла в 1973 году. Дядя Яша женился второй раз. У дяди Андрея с тётей Леной не было детей. Дядя Андрей был по профессии токарь и работал в Караганде на 33 шахте. Мы все побывали у них в гостях в Караганде. В 1978 году дядя Андрей с тётей Леной уехали в Германию. В 1990 году я их посетила. Дядя Яша с семьёй переехал жить в Токмак, недалеко от Фрунзе.

Никель Андрей и Петкау Люда. Германия, 1990 год.
Никкель Андрей с Леной. Германия.

Духовные воспитатели

Люба Евдокимова и Люда Петкау, Ерментау, 1963 год.

В 1963 году я пошла работать в заготзерно таксировщицей. Там бухгалтером работала моя подруга верующая Люба Евдокимова. Но это работа была сезонная, заготовка зерна заканчивалась, и таксировщики уже были не нужны, не было работы до следующей осени. Тогда меня перевели работать в склады рабочей. Работа была очень тяжёлая, пыльная. Я очень уставала, но другой работы не было. Власти всё преследовали верующих, вызывали, стращали, штрафовали, тех у кого были собрания. Писали всякие небылицы про верующих. Однажды я взяла газету «Целинный край» и пошла на автобусную остановку, а по пути просматривала, что там пишут. Смотрю фото какой-то девушки и странное название. Читаю и увидела знакомую фамилию из семьи пятидесятников, читаю дальше. Оказывается, там и за меня пишут. И это фото оказывается моё!

Семья Колпаковых, Целиноград.

Написано: «Ветер стучит ставнями, (которых у нас нет), младшая сестрёнка Люды спит. (Сестрёнки у меня тоже нет). Люда вернулась из вечерней школы» и так далие. Пишет человек, который никогда меня не видел в глаза, ещё и нарисовали. Какая чушь. В нашем городе был атеист Степанов. Он старался оклеветать верующих, писал разные статьи. Приходил часто на богослужения. Он говорил: «ну вы старые молитесь, зачем же вы молодых затягиваете». Он всячески старался переубедить нас с Любой. Однажды он пришёл к директору заготзерно, у нас с ней были хорошие отношения. Она уважала нас. Степанов ей говорит: «Вы знаете, что Люда должна принимать крещение? Вы должны сделать всё, чтобы не допустить этого». Директриса говорит ему: «Уверяю вас, что у меня на предприятии она не примет крещение, а что она делает после работы я за это не отвечаю. Если вы хотите, чтобы я следила за ней, тогда дайте нам личную машину, освободите меня от работы, и я буду ходить за ней по пятам». Так он ушёл ни с чем. А крещение я уже приняла, он опоздал. Крестил меня Пётр Сергеевич Сердюк, ночью при трёх свидетелях. В 1964 году Колпаковы продали дом и уехали жить в Целиноград. Там они купили недостроенный дом и достроили его. С годами у них была большая семья.

Переселение

Наш дом в Ерментау по улице Карла Маркса. Мама с тётей Варей.

Весной меня от загодзерно послали учиться на лаборанта на один месяц в город Макинск. В это время на наши пол дома нашлись верующие покупатели из Молдавии и купили не только наш дом, но и корову и курей, всё хозяйство. Мама продала всё и поехала в Целиноград к Пете Колпакову. Он там сам жил пока на квартире, но уже купил недостроенный дом. И вот они там поселились, в этом недостроенном доме, а было ещё холодно, апрель месяц. Стали искать жильё, но оказалось всё очень дорого. Мама посоветовалась с братьями, браться сказали, что за эти деньги здесь ты ничего не сможешь купить. Дети плакали просились назад в Ерментау, и мама решила вернуться. Вернулась в Ерментау и недалеко от Любы Евдокимовой купила дом по улице Карла – Маркса. Те люди, которые купили наш дом и всё наше хозяйство, почему-то передумали и вернули нам нашу корову и всё наше хозяйство. Мы были рады. Дом, который мама купила был в ужасном состоянии. Весь ободранный. Стены внутри тоже не ровные, сарай был забит навозом. Непонятные люди там жили. И мы сразу засучили рукава и взялись за работу. С наружи ободрали дом до самана и набивали большие гвозди и обматывали проволокой потом штукатурили. Штукатурить мастерками не умели. Сосед смотрел, как я мучаюсь пришёл и показал мне как правильно работать с мастерком. Также он нам помог сделать ровные углы и навести красоту. Это была огромная работа. Потом из бетона сделали завалинку. Внутри дома мама лопатой равняла стены, а затем мазала. Потом побелили, всё выкосили окна двери, полы. Стёкла там видно никогда не мылись. Стекла вычистили. Сарай построили новый. Правда без фундамента. Вкапывали столбы, потом с двух сторон прибивали горбыли и во внутрь напивали глину с соломой, трамбовали. Стены высохли, внутри ещё толстым слоем помазали глиной с соломой, зашпаклевали и побелили. Крышу сделали плоскую и накрыли толью. Это всё мы сами делали, мальчишки сколько могли помогали. Я помню, как я стеклила окно. Резала стекло. Снаружи сарай поштукатурили и побелили. Теперь нужно было всё устроить внутри. Стойло для коровы и клетку для поросёнка. К большому нашему счастью к нам приехал дядя Андрей Никель. Я даже не знаю, может мама писала Ему. Он сделал стойло для коровы и клетку для поросёнка. Он нам много помогал. Сарай, конечно было видно, что строили женщины.
Вова рос очень непослушным мальчиком. Мама часто наказывала его, но его всё время влекло к плохим делам. Мама стала замечать, что пропадают деньги и однажды она его заловила. Она хотела наказать его, но он уже имел силу вырваться. Тогда она притащила в сарай привязала к стойлу и высекла его очень сильно. Соседка услышала крик, Вова имел обыкновение очень сильно орать, и вызвала милицию. Когда милиционер приехал всё было закончено. Он зашёл и спросил: «что здесь происходит?». Вова сидел весь в слезах, сразу затих, испугался. «Зачем вы наказываете ребёнка?» был следующий вопрос. Мама объяснила, что он крадёт деньги и наказала потому, что не хочет, чтобы он был вор и потом попал в тюрьму. Если его сейчас не наказать и не отучить, потом будет поздно. Милиционеру было нечего говорить, он и сам знал это. Поэтому повернулся и ушёл. Но Вове это помогло, он больше не крал. Мама поделилась с дядей Андреем о трудностях с Вовиным воспитанием. Он предложил, давай я его возьму к себе пусть поживёт у нас. Мама обрадовалась. Мы стали все готовиться к этому. Он сначала тоже согласился с радостью. Дядя Андрей такой добрый, будешь там жить, конфеты, пирожные кушать, будешь дружить с мальчиками дяди Яши. Короче обещали ему всё, только чтобы он не передумал. Но он в последний момент отказался. Сказал: «никуда я из дома не поеду, буду есть сухой хлеб, но буду с мамой». Вот и всё! Ему было тогда 8 лет. Соседка наша, Паршена, она ворожила, гадала на картах, а здесь рядом с этой нечистой силой проходили Богослужения. Она выходила из себя, но Бог оберегал детей Своих. Хотя преследования продолжались. Писали всякие нелепые статьи в местной газете, чтобы настроить общественность и на этот раз это удалось. На основании этой газеты, как реакция, маме и мне назначили товарищеский суд. У меня на работе, я тогда работала на стройке, маляром в бригаде Спичкиной. А маме в школе, где учились мальчики. Нас судили за то, что мы распространяли запрещённую религиозную пропаганду по городу. Накануне были расклеены объявления о предстоящем товарищеском суде. Даже сделали укороченный день, чтобы с других объектов могли приехать люди. Суд был в разные дни у мамы в школе, а у меня на работе. Церковь молилась в эти дни за нас. Маме вынесли приговор лишить материнства, за то, что учит детей религии. У нас на работе всех обязали быть на этом суде, но бригадир наша, Спичкина, сказала, что не может присутствовать на этом суде и поручила своему заместителю. Она говорит: «Её мать спасла мне жизнь, если бы не она меня бы уже не было. Я просто не могу терпеть всю эту ложь. Это хорошие люди. Я не пойду на этот суд». Когда собрались люди, все были сильно возбуждены, все выступали только против. Судья потребовал, чтобы выступил бригадир бригады, где я работаю, но встала заместитель. Она сказала: «Как работник она хороший и в общении тоже, очень умна. Вы тут говорили, что верующие, они фанатики, забитые, но она не такая. Она очень умная, начитанная, поэтому переубеждать её задача не из простых. Мы пытались, но она гораздо выше нас в своём уровне знаний». Выступали люди, которые меня совершенно не знают и нашу семью и вот они решили постановили меня изолировать от матери, чтобы она не влияла на меня. Послать меня учиться по музыке и пению, чтобы я выучилась и пела по радио на весь мир. И пусть тогда мать послушает. Такое было решение. Дали мне последнее слово. Я сказала: «что остаюсь при своём мнении, никуда не поеду, это мой личный выбор, я взрослый человек и вправе выбирать сама. И если вы насильственно сделаете это, то это ничего не даст я останусь верующей в Бога. Весь зал возмутился, зашумел, как море. Домой шли по пути с помощником бригадира, она шла и всю дорогу плакала и говорила: «Неужели тебе трудно было отказаться, в душе верь. Неужели тебе не жалко твоих братишек, теперь заберут их от матери». А я говорю: «не заберут, Бог этого не допустит». Я была уверена.
Мама после товарищеского суда, поехала к братьям в Целиноград, поговорить, что можно предпринять в этой ситуации. Виктор Парышев написал жалобу в ЦК компартии. Очень скоро пришёл ответ из ЦК телеграммой. «Товарищеский суд не уполномочен лишать материнства, это право имеет только народный суд». Но мы знали за семью пятидесятников к дому которых подъехала милицейская машина и пьяные милиционеры похватали всех пятерых детей и бросили их в машину и увезли в неизвестном направлении. Осталась мать с грудным ребёнком. Она на утро вылетела в Москву и пошла в правительство, долго ей пришлось ходить по коридорам власти, но всё же она добилась детей ей вернули, но сколько страху натерпелись сами дети и она тоже. Поэтому наши мальчики, после решения суда не ночевали дома в целях безопасности. Вова, когда услышал историю с детьми пятидесятников, схватил ручку, раньше были простые ручки деревянные с металлическим наконечником, и сказал: «пусть только подойдут». Но всё затихло и последствий товарищеского суда никаких для нас не было. Но преследования продолжались, штрафовали тех, у кого в доме проходили богослужения, причём штраф высчитывали прямо из зарплаты, хотя это запрещено законом.

Мама, Ерментау

Однажды, когда моя подруга Люба Евдокимова была поздно вечером ещё на работе для того, чтобы сведения передать в область, по заготовке зерна, пришла одна женщина. Она просила позвонить по прямому телефону в областную больницу, своему мужу. Она сказала, что её мужу поездом отрезало обе ступни, когда он перелезал через пути, состав поезда тронулся. Она не знала, что Люба верующая, но рассказала, что её муж был редактор местной газеты и вместе с атеистом Степановым сочиняли эти статьи про верующих. Женщина сказала: «Я ему говорила зачем вы трогаете этих людей, они верят Богу молятся за нас, никому ничего плохого не делают. Мало того, что мы не молимся, не служим Богу, но есть такие люди, пусть же они молятся. И вот прошло несколько недель, и Бог его покарал, и он теперь это знает». Когда Люба нам всем это рассказала мы были все в шоке от услышанного. Мы на эти статьи написали опровержение, редакция приняла, но не опубликовала. Но никакие угрозы, ни штрафы, ни суды не сломили детей Божьих. Никто не боялся их, зная, что Бог за нас и мы верили в Божию защиту. Нас обвиняли, что мы собираемся нелегально, а регистрировать не хотели, всегда находили какие-то отговорки. Собрание проходили в основном в нашем доме, это было самое удобное место, потому что остановка была напротив дома. И все иногородние могли выйти прямо возле нашего дома. Мальчики уже все ходили в школу. Мама работала в столовой уборщицей и стирала куртки и скатерти. Это было очень тяжело. Утром рано она шла убирала мыла полы. Потом гладила куртки и скатерти, затем собирала грязное бельё и шла домой. Дома нужно было нагреть воду для стирки, полотенца и грязные куртки, и фартуки нужно было кипятить, потом стирать, полоскать и сушить. Каждый день в доме стирка, сырость. Но мама это делала, потому что платили две ставки.

Жизнь в большом городе

Тётя Аня Ефремова, Мария Никель, Люда Петкау, 1965 год. Город Фрунзе.

Летом в 1966 году мы с Любой Евдокимовой поехали в отпуск во Фрунзе. Поехали к Маркъяну Эмельяновичу Ткачук, брату Клементия Эмельяновича, он нас пригласил в гости. Нам там очень понравилось, увидели в первый раз в жизни, как растут фрукты, причём прямо на улице. Большое собрание, несколько хоров оркестр, много молодёжи. В ноябре 1966 года мы ухали жить во Фрунзе. Но найти друзей там нам долго не удавалось. Однажды летом после вечернего служения к нам подошли молодые сёстры и пригласили нас в свой кружок. Они были немки. После утреннего служения, всегда было немецкое служение, там был тоже хор. Немцев было много. Через год в октябре 1967 году Люба Евдокимова умерла в возрасте 24 лет. Опухоль головного мозга. Для меня это был страшный удар. Перед смертью она мне завещала вернуться в Казахстан, в Целиноград, где меня все знали, где было много друзей. Я так и сделала, переехала в Целиноград.

Семья Петкау: мама, Люда, Саша, Лёня и Вова, 1970 город Ерментау.

Там меня все знали. В церкви было около 200 членов, среди них было много друзей. Я влилась в церковь, стала петь в хоре участвовать в молодёжной работе. Работала на стройке маляром, жила у Колпаковых. Часто ездила к маме в Ерментау, это было 120 километров от Целинограда. В городе Бестюбе жил один брат служитель, у которого умерла жена. Он был постарше мамы. Дети его уже жили самостоятельно. Он стал просить маму выйти замуж за него и переехать жить туда, в Бестюбе. Когда я приехала мама стала советоваться со мной. Я сказала: «Мама я живу отдельно решай сама, если человек хороший и тебе всё в нём нравиться: выходи». Тогда мама обратилась к Саше, но Саша сказал: «Как хочешь, но я отсюда никуда не поеду». Это был ответ, и мама осталась в Ерментау с ребятами. Ребята подросли. Саша пошёл работать.

Новая работа

Мама с сыновьями: Саша, Лёня и Вова. 1970 год, Ерментау.

Мама пошла работать в районную больницу, санитаркой, но часто болела и бывала на больничном. У неё начался климакс и все проблемы со здоровьем были связаны именно с этим периодом. Заведующей это очень не нравилось. Она из-за этого перевела её дворником, но зимой ей тоже было тяжело. Она хотела как-нибудь избавиться от неё. В больнице появился новый врач, который стал занимался вскрытием трупов в спорных вопросах. При убийствах, при суициде. Он делал экспертизы побоев и передавал все материалы в суд. Этот врач искал себе санитарку и никак не мог найти все боялись идти работать в морг. Однажды он подошёл к маме и просил её идти работать с ним. Мама очень удивилась, она сказала: «разве я смогу?», а он с такой уверенностью сказал: «конечно сможете». Мама сказала, что часто болеет и ей бывает очень плохо.

Петкау Саша, Морфлот, 1971 год, Владивосток.

Но он сказал: «это у вас временное явление и скоро пройдёт, у нас будет диван, когда будет вам плохо отлежитесь. Всё будет хорошо. Зарплата намного больше. Ну соглашайтесь. В помещении наведём порядок, сделаем ремонт, повесим шторы, разведём цветы». И мама согласилась. С начала было не привычно, и жутковато, но потом привыкла ей очень нравилось. Она была там сама себе хозяйка. Ей нужно было присутствовать при вскрытии и записывать, всё, что говорил ей доктор, он искал отчего наступила смерть. Потом он это печатал и отдавал в суд. Всё остальное время, было для того, чтобы постирать и погладить халаты для доктора и лаборанта, это она делала в своём кабинете и убрать помещение, где они работали. Когда мама не могла и ей было плохо, то она могла остаться дома, а если срочно нужна была, тогда за ней приезжала скорая помощь. Она развела там цветы на всех окнах. Это было её место. Она там проработала там до 72 лет. Сколько раз намеревалась уйти и каждый раз доктор уговаривал, ну ещё годик поработайте, ну ещё годик. Ребята выросли, Саша первый пошёл в армию в Морфлот в 1970 году, служил он на Дальнем востоке.
Однажды вечером приехали карагандинцы и остановились у мамы. Беседовали пели. Лёня был дома сидел в уголочке и слушал, Бог касался его сердца. Брат служитель заметил это. Подсел к нему и стал беседовать с ним, потом стали молиться, и Лёня покаялся. Получил прощение грехов, и Бог дал ему новую жизнь. Потом он переехал ко мне в Целиноград. Мы жили у Полины Ефимовны возле магазина Колос. Он пошёл работать на завод учеником слесаря. Летом принял крещение. В 1971 году Саша приезжал в отпуск. В 1972 году Лёню взяли в армию в стройбат. Служил он в Красноярске. В 1974 году Вова пошёл в армию в стройбат. Служил на Севере возле Архангельска. В 1975 году Саша после армии женился на Нине Анисимовой и переехал жить в Оренбург. Я 1974 году я переехала жить из Целинограда на Кавказ в Георгиевск. В 1977 году ко мне переехал Лёня. В 1979 году Лёня женился на Вере Крыжановской. Вова отслужил и остался дома с мамой. Доделали пристройку, которую Лёня начал, две комнатки. В 1979 году Вова женился на Нине Забиякиной и жил со своей семьей в этой пристроенной половине. Он живёт в этом доме по сей день.

Служение церкви

1978 году ушёл в вечность Ткачук Клементий Эмельянович, который много лет руководил церковью в Ерментау. В общине тогда было 30-35 членов. Церковь осталась без руководящего брата, поэтому Целиноградские братья поручили временно маме руководить группой. Богослужения в основном проходили в нашем доме. Времена изменились не стали преследовать верующих и препятствовать и группу верующих зарегистрировали. И хотя группа была небольшая, каждый год были крещения. Люди каялись, хотя Слово Божие проповедовали сестры. Пресвитером в церкви Целинограда был тогда Парышев Василий Яковлевич. Дьяконами были Соловьёв Пётр Павлович, Бабич Трафим Трафимович и Михаил Филатович. Это все братья, которые были судимы и отбывали сроки в тюрьмах. Они посещали церковь в Ерментау. Соловьёву Петру Павловичу было поручено, каждый месяц совершать вечерю Господню. Он это делал по последнего вздоха. И отошёл в вечность в Ерментау, ночью в доме у тёти Вари.

Молитвенный дом, Ерментау, 1988 год.

Церковь в Целинограде была горячая, живая. Много ездили группами, по деревням и сёлам, проповедовали там, где ещё не было церквей. В церкви Целинограда я познакомилась и подружилась с Верой Грубич, мы с ней много пели и дружим по сей день. Община в Ерментау уже выросла до 50-60 членов. Мама 10 лет руководила церковью и проповедовала Слово Божие. Она много трудилась, посещала братьев и сестёр на дому в Звенигородке, в Тургае и в других местах. Собрания проходили в основном в нашем доме. Чтобы все помещались из двух комнат сделали одну большую, стену и печку убрали. Вова сделал отопление, поставил котёл и батареи, на пол постелил ленолиум, чтобы легче было мыть полы. 1988 году купили молитвенный дом по улице Карла Маркса 181, через два дома от нас. 1988 году Цибульский Иван Михайлович переехал из Целинограда в Ерментау и его избрали пресвитером церкви и маме стало легче, хотя она ему много помогала.

Новое поколение

У Саши родилось двое детей: Юра, в июне 1974 году, и Ирина в августе 1979 год . Они с Ниной жили в Оренбурге. Приезжали к нам в отпуск, на Кавказ.

У Лёни родилось двое детей: Юля в марте 1980 года и Олег в июне 1985 года. Люда и Лёня жили на Кавказе в городе Георгиевске.

У Вовы родились две девочки: Света в августе 1979 года и Наташа в апреле 1982 году. Вова и Нина жили в Ерментау с мамой.

Мама часто навещала своих сыновей и внуков, и они ездили к ней в гости.
Здоровье мамино ухудшилось, и она в 1994 году переехала жить к
Саше с Ниной в Оренбург.
В 1995 году Света Петкау – Вовина дочь вышла замуж за Кочергина Игоря. Они уехали жить в Алтайский край, станция Ребриха, сначала жили в доме Игоревой бабушки, потом стало тесно и они купили дом побольше.

Мама переехала к нам на Кавказ в Георгиевск. У нас она жила два года. Без прописки с заграничным паспортом. Было много проблем, потому что не было медицинской страховки. Она болела, потому что не привыкла к такой жаре. Но мы знали, что это всё временные трудности. Она нашла себе друзей в церкви, общалась с сёстрами и братьями нашего района. В декабре 1996 году мама получила вызов в Германию, и уехала. Саша жил в Детмольде, и она приехала к ним. После ей дали комнату напротив молитвенного дома. 

В июле 1997 году Юля вышла замуж за Светлова Михаила. Они живут в станице Краснокумская. Саша с Ниной построили дом в деревне Зонеборн в четырёх километрах от Барнтрупа, и мама из Детмольда переехала к ним жить. В 1998 году мама с Сашей и Ниной песетили мамину тётю по отцу, тётю Тину. Она двоюродная сестра маминого отца, Ивана Петкау и родная сестра тёти Ани Колпаковой. В 1999 году я приехала в Германию и поселилась у Саши вместе с мамой на втором этаже.

Весной в мае 1999 года меня пригласили на работу на радиостанцию «Голос АНД», в отдел писем. Этот русский отдел радиостанции был переведён с Эквадора, по причине того, что там не было людей, знающих русский язык. Ралики Андрей и Лена проработали там 18 лет, без отдыха. У Лены начались проблемы с сердцем, и врач рекомендовал ей выехать с Эквадора. Они стали искать себе замену, но так и не могли найти. Тогда обратились в международное братство и выбор пал на Германию. Русский отдел был переведён в Барнтруп, миссию «Источник жизни». Так я стала работать на радиостанции. Мне очень нравилось. Работы было очень много, поэтому мама мне много помогала с письмами радиослушателей.

В 1999 году к нам в гости приезжала Вера, моя подруга из Львова. Мы с ней записали одно СД.

Осенью 1999 года у меня обнаружили рак и назначили мне облучение. Это была экзекуция, в полном смысле слова. Я орала, было очень больно. Мама очень много тогда пережила вместе со мной. Один раз в неделю нужно было ехать на такси в Падеборн. Мама ездила со мной, как с маленьким ребёнком, потому что я ничего не понимала по немецки.

В 2000 году приезжала Петкау Вера с Олегом из Георгиевска. Мы с Олегом записали одно СД. Хотели ещё, но я попала в больницу.

После облучения прошло полгода, и я попала в больницу в июле 2000 году, мне сделали 4 операции в течении месяца. Надежды на выздоровление не было. Я пролежала три месяца, но у Бога был Свой план, и Он прикоснулся ко мне, и я поправилась. Всё это время мама отвечала на письма радиослушателей. Это была большая помощь для радиостанции.

В 1999 году, весной, Юра женился на Кате Хайда и стали они жить самостоятельно. Построили свой двухэтажный дом в Леопольде.

Время быстро шло, говорят к хорошему быстро привыкают, так и мы быстро привыкли в Германии, хотя у меня в начале было много трудностей со здоровьем, но потом Бог дал мне сил, и я могла работать на радиостанции. Это было для меня большим благословением.

В 2001 году из Америки приезжала Тома, моя подруга и потом Ельвира Франц приехала, и Ольга Муравьёва из Падеборна, все мы общались, было очень здорово. Много пели и говорили, вспоминали дни нашей молодости.

В 2001 году Наташа Петкау, Вовина дочь вышла замуж за Сергея Дохненко. Живут они в Ерментау имеют свою двухкомнатную квартиру.

В апреле 2004 году Ирина вышла замуж за Артёма Шрёдера, из Вердена.
Сначала они жили там в Вердене, потом переехали в Барнтруп, и снимали квартиру, а после купили себе дом.

2009 году в июне Олег женился на Лене Зуевой. Живут они на Кавказе в городе Георгиевске, на частной квартире.

Игорь Ефремов из Москвы, был проездом по путёвке в Германии и посетил бабушку в 1998 году. Приезжал к нам в гости Володя Петкау из Архангельска со своей дочерью Светой, это мамин племянник, сын Рудольфа маминого брата.

Побывал у нас Александр Григорьевич Медведев и Миша. Посетили нас Лелюх Света, Лариса, Таня, Володя и Надя.

В 2009 году летом нас посетили Саша и Тая Ефремовы из Москвы. Это наш двоюродный брат. Сын маминой старшей сестры Ани.

Мама до 80 лет чувствовала себя хорошо, правда после последней операции она располнела и  ей было тяжело ходить и  потом она стала потихоньку слабеть.

На 80 летие приезжал Вова из Казахстана города Ерментау.

Семья быстро увеличивалась. Стали рождаться правнуки.

Все праздники дни рождения празднуем все вместе.

В 2008 году в мае мама была уже слабая плохо видела и плохо слышала.

Я её вывела на улицу подышать свежим воздухом и пошла за стулом, она решила дальше идти сама и зацепилась ногой за качелю и упала со всего маху ударилась лбом о противоположную балку качели и рассекла себе лоб. Я очень перепугалась. Вызвали скорую помощь и её увезли в больницу, там зашили и она пролежала неделю. Врачи обнаружили у неё опухоль в голове с кулак. Сначала сказали нужна операция, но потом другой врач сказал, что эта опухоль у неё лет 10, и она никак не влияет на её здоровье. Хотите мы сделаем операцию, а если нет, мы считаем лучше не делать.

После больницы она уже не спускалась со второго этажа, по комнате ещё могла ходить, но спустя некоторое время она уже не могла ходить, только сидеть или лежать. Стала плохо кушать, очень похудела и ослабела. Весь 2009 год она пролежала. Я ухаживала за ней. Всё это время мои близкие помогали мне, Ирина, Нина и Саша. Сегодня 2010 год жизнь продолжается, мама всё в таком же состоянии. Утром после завтрака я читаю какой-нибудь псалом потом мы молимся. Пока она завтракает включаю радиопередачу по интернету, она кушает и слушает. Потом я её снова укладываю. Итак, каждое утро. Кормлю два раза в день обед в 4 часа. Мама ведёт себя очень спокойно, ничего не требует, всем довольна.

Почти не разговаривает, что спрошу ответит и то не всегда. Вечерами я ей пою христианские песни, она иногда мне подпевает. Потом прочитаю что-нибудь из Библии, помолюсь на ночь и укладываю её спать. Она спокойно спит до утра. Утром, как только я встаю сразу иду к ней и если она не спит поворачиваю её на другой бок. И она обычно ещё засыпает. А уже около 9 часов я её поднимаю и готовлю к завтраку. Один раз в неделю купаю в душе, раз в месяц подстригаю. Вот так примерно проходит наша жизнь.

В октябре 2010 года мама сильно переболела гриппом. Пять дней ничего не ела и не пила. Был сильный кашель. Я её лечила. Она ещё похудела и ослабела. Глаза ввалились. Теперь я ей не пою и не читаю и слушать она не может. Кушает совсем мало и пьёт тоже. Ничего не хочет кушать, очень сложно накормить её и напоить. В ноябре маме стало лучше. Врач выписал ей антибиотик, и мы с трудом выпили 20 таблеток. Мама стала лучше кушать и пить, немного посвежела. Я ей снова стала по вечерам петь и читать Евангелие по 2 или три главы.

Внуки и правнуки

А жизнь продолжается теперь уже мама имеет правнуков. У старшего внука Юрия четверо: Лукас, Лея, Эмилия, Милиса. У Ирины, внучки двое мальчиков: Паскаль и Даниил. У Юли, внучки трое: Эмиль, Эвелина и Алиса. У Светы, внучки трое: Вероника, Катя и Коля. У Наташи, внучки двое: Ксюша и Саша. У Олега, самого младшего внука сынок:  Арсений. Всего у мамы четверо детей: одна дочь Люда и три сына, Саша, Лёня и Вова. Два внука Юрий и Олег. Четыре внучки: Ирина, Света, Юля и Наташа. Семь правнуков: Светлов Эмиль, Петкау Лукас, Шрёдер Паскаль и Данеель, Кочергин Коля, Дохненко Саша и Петкау Арсений. Восемь правнучек: Кочергина Вероника и Катя; Петкау Лея, Эмилия и Милиса; Светловы Эвелина и Алиса; Дохненко Ксюша.  Всего в семье 25 человек.

Мамины братья и сестра

Мамина сестра Аня прожила 67 лет, умерла она в 1988 году. Мамин брат Рудольф, трагически погиб в 1989 году в возрасте 59 лет. Ещё один брат Иван умер в 1991 году в возросте 61 года. Мамины двоюродные братья Яков и Андрей Никель. Яков Никель умер ещё в России в 12 августа 1982 года в возрасте 66 лет. Андрей Никель умер 7 июля 2003 году в возрасте 83 лет. В этом году в мае маме исполнилось 86 лет. Она пережила свою маму, которая умерла в возрасте 85 лет, свою сестру и братьев. Эта великая милость Божия.

Продолжение май 2012

Последний год был особенно трудным. Мама по несколько дней ничего не ела. Один раз 7 дней, а в октябре 2011 года она 12 дней ничего не ела. Думали, что всё это её конец. Но потом она стала понемногу кушать и опять стало всё на свои места. Из-за того, что она всё время лежала у неё часто был кашель, и хотя я ей давала отхаркивающие травы, всё равно плохо откашливалось. Она почти не разговаривала, хотя всё понимала и слышала. Иногда ответит на мой вопрос, но часто не отвечала, или кивнёт, или мой вопрос остаётся без ответа. Я ей всю пищу пюрировала и давала. В последний месяц её жизни у неё появились судороги. Это очень страшно. Правда это длилось всего пару секунд. Мы вызвали врача, он сказал, что повидимому у неё был лёгкий паралич. Выписал капли, и через пару дней судороги прошли. Она никогда не жаловалась, чтобы у неё что-то болело. И несмотря на это мне было очень жаль её.

Видно было, что такая жизнь ей в тягость. Я молилась, чтобы Господь взял её. У меня самой начались серъёзные проблемы со здоровьем. Но я не могла её оставить. Последний месяц она почти ничего не ела, ослабела, сильно похудела. Я всё же старалась хоть чем-нибудь её накормить, а она могла глотать только жидкое. Я всё думала, как же она будет умирать, ведь у неё не было никакой болезни, просто старость. Неужели она должна умереть от голода, потому что не ест. И как долго это всё будет продолжаться? Я много молилась просила у Бога милости для неё, чтобы Он переселил её в вечные обители. Последние несколько недель я её кормила в кровати, она там находилась в такой позе, что мне удобно было её кормить. 10 апреля утром, это был вторник, а я её по вторникам всегда купала. Как всегда, я её накормила, сколько могла. Дала ей питьё от кашля. И говорю ей: «Сейчас я тебя посажу в стул, если ты сможешь сидеть, то поедем в душ, если не сможешь, тогда будем думать, что делать». Она очень любила мыться. Я посадила её в стул, и  она сидит, на моё удивление. Поехали в душ, я поменяла бельё, всё чистое одела. Под конец она уже очень устала. Но я была довольна, что искупала её. Уложила её в чистую постель.

Она была очень слабая и не могла прокашляться, у неё не хватало сил. После обеда ей стало плохо. Она тяжело дышала, я ей снова дала питьё от кашля, приподняла повыше голову, просила её покашлять и она пыталась, но сил не хватало. Всё внутри хрипело, но она была в сознании и понимала меня. К вечеру ей стало хуже. Я её уже не пыталась кормить, поворачивала её то на один бок, то на другой. Когда я её повернула вроде ей стало легче дышать. Время было 21:30 вечера. Я сидели читала книгу о молитве и прислушивалась  к её дыханию. Потом я подошла к ней, она тяжело дышала. Я положила руки ей на голову и стала молиться: «Авва Отче! Во Имя Иисуса Христа и Его пролитой крови возьми душу моей мамы к Себе, в вечные обители». И побежала вниз за Сашей, когда мы с ним вернулись она уже не дышала. Это было в 22 часа вечера она отошла к Господу. Очень тихо без всяких мук, перестала дышать.

Я благодарна Богу, что я своими руками могла закрыть её глаза. И в душе моей не было скорби, была радость, что её душа освободилась от этого бренного тела смерти и ушла к своему Господу, туда, где нет слёз, нет болезней и старости. Теперь мы с ней увидимся в небе. Я быстро её одела в одежду, которую приготовила. Нина позвонила Ирине и Юре, вызвали врача, для свидетельства о смерти. Врач приехал в 12 часов ночи и дал заключение о смерти. Он сказал, что смерть наступила из-за остановки сердца. Кислород перестал поступать в сердце, и оно остановилось. А в 7 часов утра приехали люди с похоронного бюро и забрали тело.

Похоронили маму на нашем деревенском кладбище. Пришли братья и сёстры. Приехали родственники Мария Никель-Мусс, а также наши новые родственники, которые сами нас разыскали. Мамина троюродная сестра по отцу, Мария Петкау. Мы с ними виделись первый раз на похоронах.

Похоронное служение было в капелле при кладбище. Вёл служение наш пастор Яков Дик. Всё было на немецком языке. Пели псалмы. Он зачитал историю жизни Маргариты Петкау, затем спели псалом и Яков говорил Слово, потом помолились и стали выносить гроб. Гроб во время служения был закрыт. Возле могилы Яков сказал короткое Слово и гроб опустили в могилу и предали земле. После все направились в молитвенный дом, где был приготовлен обед. Бутерброды разные и кухен, чай и кофе. Расходы на обед взяла на себя церковь. Также сестры из церкви всё приготовили и убрали. После того, как покушали показали короткий фильм о жизни нашей мамы. Я коротко рассказала историю семьи, где родилась и выросла наша мама, как она обратилась к Господу и трудилась в Ерментау и как закончила свою жизнь в Германии.

Похороны состоялись 16 апреля 2012 года на кладбище Sonneborn.

Было очень торжественно, хотя народу было мало, потому что это был обычный рабочий день и многие были на работе.

Заключение

Так прошла жизнь моей мамы Петкау Маргарины. В молодости, пока она не знала Бога жила по законам мира сего.  Но Господь не оставил её, взял в Свой удел и сделал из неё нового человека. С того момента она служила Богу сама и учила детей любить Бога и служить Ему. Она много работала, чтобы выростить своих четверых детей. Мы всегда были сыты, жили в тёплом доме, были обуты и одеты. Слава Богу, наша мама всегда была здорова, я никогда не видела её больной. Она никогда не падала духом. Господь потдерживал её, и она не унывала. Мама много потрудилась в церкви в Казахстане городе Ерментау. На сегодня двое её детей и четверо внуков служат Богу, остальные пока ещё не пришли к Господу, но мы ожидаем, что они обязательно придут. Господь обещал Свою милость в книге Исход в 20 главе: «Я Господь Бог твой, Бог ревнитель, творящий милость до тысячи родов любящим Меня и соблюдающим заповеди Мои».  Я верю, что эта милость к нам пришла от нашего прадедушки Ивана Петкау, который был благовестником и благочестивым человеком.

Господь дал силы нашей маме донести свой крест до конца. Она никогда не жаловалась и не роптала. Теперь её путь закончился, и она может сказать вместе с Апостолом Павлом: «Подвигом  добрым  я подвизался, течение совершил, веру сохранил.  А теперь готовится мне венец правды, который даст мне Господь, праведный Судья, в день тот; и не только мне, но и всем возлюбившим явление Его».

2 пос. Тимофею 4 глава.